Женщина без мужчины
Шрифт:
Казалось, что Люба вот-вот упадет в обморок.
— Я в этом ничего не понимаю… Я городской житель. — Тут Андрей впервые внимательно пригляделся к Натали. — Елки-палки! А ты у нас новенькая! Откуда ты явилась к нам, дорогуша?
Теперь Натали осознала свою оплошность. Лихорадочно она пыталась придумать какой-нибудь правдоподобный ответ.
Тут Люба проявила неожиданную смекалку. Она ляпнула:
— С Камчатки!
— Елки-палки! — удивился Андрей. — Там что, у местных жителей такой акцент?
— Там много чего интересного!
— А на какие шиши я туда слетаю? Я за год столько не заработаю.
— Зато там бы ты прибарахлился. — Люба вошла в азарт. — Если тебя приодеть, я смогла бы тебя пристроить к какой-нибудь своей подружке… под бочок.
Андрей от смущения залился краской. Тут его позвали:
— Андрей! Потолок рушится!
Архитектор устремился в здание. Возбуждение Любы мгновенно спало. Она оперлась о лопату, прикрыла глаза и словно оцепенела. Только ноги ее мелко дрожали, как будто холод успел пронизать ее до костей. Натали отвезла тачку с мусором и вернулась к Любе.
— Зачем ты вызвала меня? — шепотом спросила она, начав загружать очередную тачку.
— Я прочла твое объявление в «Геральд трибюн». Зачем ты его дала?
— Я хотела узнать подробности о Уоллесе.
— Для этого же ты встречалась с женщиной из Лондона? О чем она тебе рассказала?
— О том, как мой муж завербовал тебя.
— Я его любила.
Натали словно получила пощечину. Она представила картину: их обнаженные тела, губы, слившиеся в поцелуе.
— Я его любила, — повторила Люба. — Сильнее, чем ты!
— Это неправда. — Одна женщина пыталась спорить с другой моложе ее на десяток лет.
— Я бы не отпускала его сюда одного.
— Ты права. В этом была моя ошибка.
Горячие слезы готовы были брызнуть у Натали из глаз. «Спала ли Люба с ним?» — напрашивался вопрос, но ей было стыдно задать его.
— Это было сперва так волнующе — шпионаж, — нервным, почти истерическим шепотом рассказывала Люба. — Это было замечательное время. А потом что-то пошло не так. Нас старались убрать… убить.
— Я тебе не верю. Мой муж бросил этим заниматься давным-давно.
Люба с горечью посмотрела на Натали. Злая усмешка скривила ее губы.
— Попробую угадать, кто тебе это наболтал. Тот человек, на которого Василий работал?
— Я не знаю, что это за мужчина…
— Неважно, мужчина это или женщина. Я не знаю, на кого конкретно он работал. Только Василий не бросил свое дело. Он действовал до последнего дня. В день своей смерти он передал сообщение. Понимаешь? В тот самый день, когда его убили.
— Как ты узнала?
— Он мне сказал. Он собирался связаться с тем человеком. Поэтому он поручил мне передать послание Миллионеру.
— Подожди, подожди. — Натали тотчас вспомнила свой разговор с полицейским детективом.
Полиция утверждала, что Уоллес остановил машину и говорил с кем-то из телефонной будки. Он не рискнул позвонить из автомобиля или из дома.
— Уоллес звонил тебе из Нью-Йорка?
— Нет-нет. Я была тогда в Нью-Йорке.
Натали стралась собрать воедино разрозненные сведения и догадки, установить хоть какой-то порядок. В здании громко объявили перерыв в работе. Добровольцы поспешили под навес согреваться чаем и пирожками. Люба и Натали остались во дворе одни. Небо над ними стало проясняться, появилась робкая голубизна. Прилетела, хлопая крыльми, черная ворона и безмолвно уселась на ветку мертвого дерева. Люба шмыгнула носом. Она стала нервно шарить озябшими пальцами в карманах телогрейки.
— Ты же не знала, что Уоллес убит!
— Я в тот же день улетела в Советский Союз.
— Что-то ты очень легко мотаешься туда-сюда через границы. Пять дней спустя ты уже была в Штатах.
— Мой папа — большая шишка. Я могу летать куда угодно и когда захочется. — В тоне Любы не было никакого бахвальства. Она просто объясняла ситуацию.
«Бог ты мой! — подумала Натали. — Это же богатое дитя, забавляющееся не куклой Барби, а игрой в шпионаж или в революцию. Благодаря высокому отцовскому положению ей все позволено — летать по всему миру, разъезжать по Москве на «ягуаре», одеваться по последней моде за валюту и, вполне вероятно, принимать или колоться наркотиками». Теперь объяснимо почти все, что касалось Любы. И ее роскошный наряд, поразивший Натали при их свидании в Коннектикуте, и круги под глазами, и неестественный блеск в зрачках, и взрывная возбудимость, и внезапная апатия. Она из той самой «золотой молодежи», которая всегда жила своей особой жизнью при внешне спартанском коммунистическом режиме.
Натали не могла не восхититься вновь умом и расчетливостью Уоллеса. Кто мог лучше послужить его целям, собирать и передавать самую секретную информацию, как не эта дочь номенклатурных родителей, юная представительница сословия, правящего страной?
— Чему вы улыбаетесь? — подозрительно спросила Люба.
— Я горжусь Уоллесом. Он был великим человеком. Скажи мне, Уоллес отправил тебя с посланием к Миллионеру? Ты передала его по назначению? В послании упоминался Валентинов день? Я права? Это было так? — настойчиво повторяла Натали.
— Он только посмеялся, — с обидой произнесла Люба.
— Кто он?
— Миллионер.
— Кто же он, этот Миллионер? Назови мне его имя.
— Я его не знаю.
— Ты же говорила с ним.
— По телефону. Уоллес дал мне только номер. Я позвонила. Трубку взял мужчина. Он рассмеялся, потому что знал, что Василий убит. Василия предали.
— Кто?
— Не знаю.
Люба наконец отыскала в кармане пачку «Мальборо», сунула сигарету в рот и выкурила ее жадными затяжками. Натали очень хотелось схватить Любу за плечи и вытрясти из нее все, что она знает об этом проклятом Миллионере. Она была уверена, что Люба утаивает от нее часть правды.