Женщина без прошлого
Шрифт:
— Так вот откуда у нее деньги на предвыборную кампанию! — догадливо воскликнул Веня.
— Именно, — фыркнул Михаил. — Не имеете права такую сомнительную особу наверх допущать! Вместо нее меня нужно в верха направить, поскольку я ведь Бог, вышний судия, это вам не хухры-мухры!
— Значит, вы хотите… — начал было Веня, но влиятельный гость перебил его:
— Хочу баллотироваться в мэры всего города, а то и всей страны. А еще лучше — всего земного шара. Чтобы души опустившихся людишек спасти от скверны и мрази и возродить их для горнего мира.
— Конечно, конечно, — пробормотал Веня. — Но только у нас услуги платные. Дорого вам выйдет!
— Между прочим, легче верблюду пролезть в игольное ушко, чем богачу попасть в Царство Небесное! — не преминул съехидничать новый кандидат, выуживая из кармана пачку рваных купюр не слишком большого достоинства. — Этого хватит?
— Ну… — неопределенно застонал Веня.
— Конечно хватит! — Дед вдруг нарушил дипломатический нейтралитет, подмигнув внуку: — Не хлебом, как говорится, единым…
Когда посланец небес удалился, шаркая рваными опорками, дед так объяснил свое неожиданное вмешательство:
— Ценный свидетель. Утверждает, что Кукушкина не только Муханова, но еще и по совместительству богородица Досифея!
— Только можно ли ему верить? — тоскливо проговорил Веня, у которого ощутимо тошнило от курбетов поднадзорных ему гражданок. — Он же Богом себя называет!
— Михаилом Богом! — парировал дед.
— Если он Бог — тогда я папа римский, — мрачно отозвался внук. — А Кукушкина в таком случае Богородица.
Но глаза деда уже замаслились воспоминаниями.
— Женщины… Как я и предупреждал тебя, Веня, верить им нельзя ни на грош. Только мы убедились, что Кукушкина — это на самом деле не Кукушкина, а самая настоящая Муханова, как она в мгновение ока Досифеей обернулась… Помнишь товарища Самойлова? Ведь с ним еще один трагический случай приключился в третьей закавказской республике. А дело было так…
Но Веня самоуверенно перебил своего предка, не желая воспитываться на примере многострадального Самойлова.
— Между прочим, я только что Кукушкину на чистую воду вывел, — довольно хмыкнул он. — Небось теперь не вывернется!
Да только зря он был так уверен. Очень зря!
ГЛАВА 19
Стефан Чарский между тем бесследно исчез. Веня искал его по всему городу, всем известным и неизвестным адресам, но поиски оказались безуспешными. Может, к ученому явилась обладательница дивной стопы и, увлекшись ею, Чарский пропал, очарованный ее плюсневой костью? Или, может, он уединился для написания новой части своей диссертации, посвященной радиусу кривизны четвертого пальца? Или, обнаружив несоответствие между формой пяточной шпоры и характером исследуемого объекта, он исчез, чтобы в поэтическом уединении тщательно обдумать сей ошеломляющий факт?
Итак, великий знаток женских ног как сквозь землю провалился. А между тем он позарез нужен был Вене: через три дня на местном телеканале должны были состояться дебаты, на которых сыщик намеревался припереть к стенке завравшуюся Кукушкину и увиливавшего Муханова, явившись перед зрителями эдаким обличителем коррупции и борцом за всеобщую нравственность. В качестве доказательств Веня собирался представить публике две поношенных туфли с заключением Стефана Чарского, заикавшегося Ивана Филипповича, медсестру Кукушкину, женолюба Вовика с новой редакцией архинужного закона о девственницах, Михаила Бога в опорках, Машу с Пашей, авторемонтников Гургена, Самвела, Айрата и многих других свидетелей, ценных и не очень, правдивых и не совсем.
Но Стефан Чарский как сквозь землю провалился. Правда, у Вени имелось заключение уважаемого ученого, но что такое сухой язык научного исследования рядом с пламенной речью естествоиспытателя?
И только дедушка Вениамин Прокофьевич, несмотря на события последних дней, оставался олимпийски спокоен. Он или дремал в кресле — при этом седой чубчик на затылке периодически вздымался, — или гонял чаи с Михаилом Богом, рассказывая тому про тамбовскую банду и, в свою очередь, слушая про семь печатей и семь всадников…
Муханов
Нет, мне рассказывать нечего, я чист перед законом и людьми. Вовремя плачу налоги, взяток не беру, ежедневно выполняю свой долг гражданина и человека.
Страховка?
Тормозные шланги?
Перебитые номера?
Больше ничего не могли придумать? Страховку нынче оформляют все кому не лень, а тот хмырь, который вам про тормозные шланги наврал, что он их собственноручно менял, собственноязычно же вам и наврал. Я доступно выражаюсь?
Что у вас еще ко мне? Много фантазируете, молодой человек! Романы не пишете? А следовало бы…
Про мою жену? Что вам про нее известно? Она жива? Ха-ха-ха!
…
Забавная версия. Я же говорю, вам бы романы писать…
Да видел я эту вашу Кукушкину. Совершенно не похожа. Ну, разве чуть-чуточное сходство. И в цвете волос большая разница, и в очках, и в общем выражении лица — наглом и самоуверенном. Вы что, думаете, я бы свою жену при встрече не признал? Да я ее на том свете без фонарей узнаю, так она мне осточертела за много лет супружеской жизни. То есть, даже пребывая в неизбывном горе, я всегда узнаю мою драгоценную лапушку, которую не забуду по гроб жизни. Ее волшебный голос, ее чарующие черты…
Нет, но если приглядеться, немного похожа. Что-то общее есть… И пол подходящий…
Значит, она выжила, обзавелась фальшивым паспортом и теперь выступает против меня на выборах, распространяя порочащие сведения и строя козни. И это все творит непрактичная Лилечка, существо не от мира сего, для которой поход в школу на родительское собрание был психологической травмой, а сломанный каблук — трагедией всей жизни?
А кого мы тогда похоронили на кладбище, простите? Чей прах, так сказать, упокоили? К кому на могилку мы всем семейством ходим плакать и кого зовем, обращаясь к матушке сырой земле?