Женщина со шрамом
Шрифт:
Кейт позвонила в дверь. Прежде чем кто-нибудь ответил на звонок, они услышали женский голос, зовущий кого-то, и громкий детский крик. Через некоторое время раздался звук поворачиваемых в замке ключей, и дверь отворилась. Перед ними стояла молодая женщина, миловидная и очень светловолосая. На ней были брюки и широкая блуза, на правом бедре у нее сидел ребенок, а по обеим сторонам за ее брючины цеплялись двое малышек, недавно начавших ходить, — явно близняшки. Они были миниатюрными копиями матери — каждая с таким же круглым личиком, пшеничного цвета волосами, подстриженными челкой, и большими, широко раскрытыми глазами, без смущения уставившимися на незнакомцев оценивающим взглядом.
Дэлглиш извлек из кармана свое удостоверение.
— Миссис Кёртис? Я — коммандер Дэлглиш из Столичной
Она выглядела очень удивленной.
— Из Столичной полиции? Это что-то новое. Здесь у нас время от времени появляются полицейские, но только местные. Молодежь из высоток порой устраивает неприятности. Они неплохие ребята — здешние полицейские, я хочу сказать. Ну, как бы то ни было, входите в дом. Извините, что заставила вас ждать, но у нас тут замки с двойной защитой. Это ужасно, я знаю, но на Майкла за этот год уже дважды нападали. Нам даже пришлось убрать вывеску, что это — пасторский дом. — И она позвала тоном, в котором не звучало ни ноты беспокойства: — Майкл, дорогой, тут к тебе из Столпола приехали.
Преподобный Майкл Кёртис вышел к ним в облачении, с обмотанным вокруг горла старым университетским шарфом. Кейт обрадовалась, когда миссис Кёртис закрыла за ними входную дверь. В доме было поразительно холодно. Преподобный Кёртис подошел к ним и довольно рассеянно поздоровался. Он выглядел старше своей жены, но, возможно, был не настолько старше, насколько выглядел, его худая, чуть ссутулившаяся фигура разительно отличалась от ее пышущей здоровьем миловидности. Его каштановые волосы, подстриженные монашеской челкой, уже начали седеть, однако взгляд добрых глаз был внимательным и острым, а рукопожатие, когда он здоровался с Кейт, крепким и уверенным. Одарив жену и детей взглядом, полным удивленной любви, он указал на дверь за своей спиной:
— Может быть, пройдем в кабинет?
Комната оказалась больше, чем Кейт ожидала, две балконные двери выходили в небольшой сад. Никаких попыток ухаживать за цветами или подстригать траву здесь явно не предпринимали: все небольшое пространство сада было отдано детям — стояла лесенка для лазания, песочница и качели. Повсюду на траве валялось множество игрушек. В кабинете пахло книгами и, как показалось Кейт, чуть-чуть ладаном. Здесь стоял заваленный бумагами и книгами письменный стол, к стене был придвинут другой — обычный стол, на котором расположились стопки книг и журналов, в современном камине с газовым обогревателем сейчас была включена лишь одна горелка, а справа от письменного стола находилось распятие со стоящей перед ним скамеечкой для преклонения колен. Перед камином они увидели два довольно потертых мягких кресла.
— Я думаю, эти два кресла могут быть вам удобны, — сказал преподобный Кёртис.
Он сел у письменного стола, развернул вращающееся кресло в их сторону и сложил руки на коленях. Судя по выражению лица, он был несколько озадачен, но вовсе не обеспокоен.
— Мы хотели расспросить вас о вашем автомобиле, святой отец, — сказал Дэлглиш.
— О моем старом «форде»? Не думаю, что его могли взять и использовать для совершения какого-нибудь преступления. Для своего возраста он вполне надежен, но передвигается не так уж быстро. Не могу поверить, что его использовали с дурными намерениями. Как вы, вероятно, заметили, он стоит у меня в гараже. И он в полном порядке.
— Его заметили в пятницу, поздно вечером, — объяснил Дэлглиш, — вблизи места, где было совершено тяжкое преступление. Я надеюсь, что тот, кто вел машину, мог увидеть что-то такое, что могло бы помочь нашему расследованию. Возможно, другую машину, припаркованную поблизости, или кого-то, кто подозрительно себя вел. Вы сами были в Дорсете вечером в пятницу, святой отец?
— В Дорсете? Нет, я был здесь, на собрании приходского церковного совета — в пятницу, с пяти часов вечера. Случилось так, что в тот вечер на моей машине ездил не я. Я одалживал ее приятелю. Он отдал свой автомобиль в сервисный центр — подремонтировать и пройти обязательную для старых машин ежегодную проверку, а у него была назначена срочная встреча, которую он никак не мог отменить. Вот он и спросил, нельзя ли ему взять мой «форд». А я
— А в какое время он вернул вам машину?
— Должно быть, вчера утром, очень рано, еще до того, как мы с женой встали. Я помню, что «форд» был уже в гараже, когда я уходил из дома к ранней обедне — к семи часам. Он оставил записку с благодарностью на приборной панели и залил в бак бензин. Я знал, что он так и сделает, он всегда очень внимателен. Вы говорите — Дорсет? Это не близкий путь. Думаю, если бы он заметил что-то подозрительное или стал свидетелем происшествия, он бы мне позвонил, чтобы рассказать об этом. Но мы с ним фактически не разговаривали с его возвращения.
— Любой человек, оказавшийся вблизи места преступления, может владеть важной информацией, — возразил Дэлглиш, — не понимая, насколько она важна. В тот момент это могло вовсе не показаться подозрительным или необычным. Может быть, вы дадите нам его имя и адрес? Если он живет где-то здесь, мы сэкономили бы время, повидав его сегодня же.
— Это директор средней школы Драфтон-Кросса — Стивен Коллинзби. Вы можете застать его сейчас в школе. Он обычно уходит туда по воскресеньям, во второй половине дня, чтобы спокойно подготовить все к новой неделе занятий. Я сейчас напишу вам адрес. Это совсем рядом. Вы могли бы и пешком туда дойти, если захотите оставить машину здесь. У нас на въездной аллее с ней ничего не случится.
Снова повернувшись вместе с креслом к столу, он вытянул левый ящик и, порывшись там некоторое время, отыскал чистый лист бумаги и принялся писать. Аккуратно его сложив и вручив Дэлглишу, он сказал:
— Коллинзби — наш местный герой. Впрочем, теперь он вроде бы стал даже героем всей страны. Вы, может быть, про него читали в какой-нибудь из газет или по телевизору видели программу по просвещению и воспитанию с его участием? Он — человек просто блестящий. Совершенно помешан на Драфтон-Кросской школе. Тут все основано на принципах, которые, как я себе представляю, большинство людей разделяют, но никто, кроме него, не способен осуществить. Он убежден, что каждый ребенок наделен каким-нибудь талантом, умением или интеллектуальными способностями, которые могут изменить к лучшему всю его жизнь, и что задача школы — открыть в нем и воспитать эти качества. Конечно, он нуждается в помощи, и он втянул в это дело всю нашу общественность, особенно родителей. Я — член попечительского совета школы, так что и я делаю что могу. Даю уроки латыни здесь, дома, двум мальчикам и двум девочкам, раз в две недели. Мне в этом помогает жена нашего органиста — она заполняет мои пробелы. В программе школы латыни нет. Ребята приходят, потому что хотят знать этот язык, и заниматься с ними — не просто большое удовольствие, это еще и польза мне самому. А один из наших церковных старост вместе с женой возглавляет шахматный клуб. У них в клубе есть мальчишки, обладающие истинным талантом к этой игре и огромным энтузиазмом. Причем это те мальчишки, о которых никто никогда и подумать не мог, что с ними удастся чего-нибудь добиться. А если ты стал чемпионом школы, да еще с надеждой сыграть в чемпионате графства, тебе уже не надо добиваться уважения, нося нож в кармане. Простите, что я так разболтался, но с тех пор, как я познакомился со Стивеном Коллинзби и стал членом попечительского совета школы, меня очень интересует школьное обучение и воспитание. И это ведь так ободряет, когда что-то хорошее происходит, несмотря ни на что. Если у вас найдется время поговорить со Стивеном о школе, думаю, вас просто захватят его идеи.
Они все уже поднимались со своих мест, когда преподобный Кёртис произнес:
— Ох, простите меня! Боюсь, я совершенно пренебрег своими обязанностями. Не останетесь ли вы выпить чаю или, может быть, кофе? — Он растерянно огляделся вокруг, словно ожидая, что эти напитки вдруг материализуются из воздуха. — Моя жена может…
Он направился к двери, готовый ее позвать.
Но его остановил Дэлглиш:
— Спасибо, святой отец, но мы должны ехать. Думаю, мы все-таки заберем свою машину. Нам может понадобиться спешно возвращаться. Спасибо, что согласились встретиться с нами, и благодарю вас за помощь.