Женщина в белом(изд.1991)
Шрифт:
— Вы знаете, миссис Клеменс, почему сэр Персиваль Глайд поместил ее туда?
— Об этом я знаю только из рассказов самой Анны, а она, бедная, никогда толком ничего не могла рассказать. Она говорила, что мать ее хранит какую-то тайну сэра Персиваля. Долгое время спустя после того, как я уехала из Хемпшира, миссис Катерик выдала эту тайну Анне, а когда сэр Персиваль узнал об этом, он и запер Анну в сумасшедший дом. Но когда я ее спрашивала, она не могла сказать, что это за тайна. Она говорила только, что если мать ее захочет, то может погубить сэра Персиваля на всю жизнь. Миссис Катерик,
Мысль эта много раз приходила мне в голову. Я уже говорил Мэриан о своих сомнениях по поводу того, что Лора действительно была на пороге какого-то важного открытия, когда граф Фоско помешал ее разговору с Анной Катерик в беседке. На основании смутного подозрения, вызванного намеками, неосторожно высказанными ее матерью в присутствии Анны, та решила, что знает всю тайну сэра Персиваля. Это было характерно для ее смятенного рассудка. Нечистая совесть сэра Персиваля неизбежно должна была подсказать ему ошибочное мнение, что Анна узнала всю правду от матери, а позднее в его мозгу родилась необоснованная уверенность, что Анна Катерик рассказала обо всем его жене.
Время шло, утро пролетело незаметно. По всей вероятности, миссис Клеменс не могла мне больше рассказать ничего полезного для решения моей задачи. Теперь я уже разузнал нужные мне подробности жизни миссис Катерик и пришел к некоторым выводам, неожиданным и новым для меня, которые могли чрезвычайно помочь мне в дальнейшем.
Я встал, чтобы попрощаться и поблагодарить миссис Клеменс за дружеское отношение и за то, что она так охотно поделилась со мной своими воспоминаниями.
— Боюсь, я показался вам очень любопытным, — сказал я. — Я задал вам столько вопросов, что другому надоело бы на них отвечать.
— Я охотно рассказала вам все, что знала сама, сэр, — отвечала миссис Клеменс. Она помолчала, тоскливо глядя на меня. — Но мне хотелось бы, — сказала бедная женщина, — чтобы вы рассказали мне побольше про Анну, сэр. Мне показалось по вашему лицу, когда вы вошли, что вам есть что рассказать. Вы не можете себе представить, как тяжело не знать даже о том, жива она или умерла. Если б я знала, что с ней, мне было бы легче. Вы сказали, что не надеетесь увидеть ее в живых. Может, вы знаете, сэр, может, вы вправду знаете, что господу богу было угодно взять ее к себе?
Я не мог устоять перед этой мольбой, было бы жестоко, если б я скрыл от нее правду.
— Боюсь, что это так, — мягко ответил я. — Я уверен, что несчастья ее на этой земле уже окончились.
Бедная женщина упала на стул и спрятала от меня лицо.
— О сэр, — сказала она, — откуда вы знаете? Кто вам сказал?
— Никто мне не сказал, миссис Клеменс, но у меня есть основания быть уверенным в этом, основания, о которых я обещаю рассказать вам, когда смогу. Я уверен, что в последние минуты она не была брошена на произвол судьбы, я уверен, что сердечная болезнь, которая долго ее мучила, была истинной причиной ее смерти. Скоро я расскажу вам об этом во всех подробностях. Она похоронена на тихом сельском кладбище, в красивом мирном уголке, который вы выбрали бы для нее сами.
— Умерла! — сказала миссис Клеменс. — Она, такая молодая, умерла, а я жива и слышу это! Я шила ей первые платьица, я учила ее ходить! В первый раз, когда она произнесла «мама», она сказала это мне, а теперь я живу, а ее нет!.. Вы говорили, — сказала бедная женщина, отнимая платок от лица и поднимая на меня заплаканные глаза, — вы, кажется, говорили, что похороны были хорошие? Такие похороны, какие я устроила бы ей сама, как для родной своей дочери?
Я уверил ее, что похороны были именно такие. Казалось, мои слова обрадовали ее и несколько смягчили ее безыскусственное горе, чего, пожалуй, не могли бы сделать самые красноречивые соболезнования.
— У меня сердце разорвалось бы, — сказала она простодушно, — если б Анну похоронили не так… Но откуда вы знаете, сэр? Кто рассказал вам?
Я снова попросил ее подождать, пока не смогу говорить с ней с полной откровенностью.
— Вы меня еще увидите, — сказал я. — Я хочу попросить вас об одном одолжении — после, через день-два, когда вы немного успокоитесь.
— Не откладывайте из-за меня, сэр, если я могу быть полезна, — промолвила миссис Клеменс, — не смотрите, что я плачу. Если хотите сказать мне что-нибудь, сэр, говорите сейчас.
— Я хотел только попросить вас о последнем одолжении, — сказал я, — не дадите ли вы мне адрес миссис Катерик в Уэлмингаме?
Моя просьба так удивила миссис Клеменс, что на минуту она, казалось, забыла даже о своем горе. Слезы перестали струиться по ее щекам, и она озадаченно взглянула на меня.
— Ради господа бога, сэр! — воскликнула она. — Что вам надо от миссис Катерик?
— Я хочу, миссис Клеменс, — отвечал я, — узнать причину ее тайных свиданий с сэром Персивалем Глайдом. В поведении этой женщины и в прошлых отношениях с ней этого человека кроется нечто совсем иное, нежели то, что подозревали вы и ваши соседи. У этих двух есть тайна, не известная никому, и я еду к миссис Катерик с решением узнать всю правду.
— Не торопитесь, сэр! Хорошенько подумайте над этим, сэр! — сказала миссис Клеменс, вставая со стула и предостерегающим жестом положив мне руку на плечо. — Она ужасная женщина! Вы не знаете ее, сэр, а я-то хорошо знаю. Подумайте еще, сэр!
— Я знаю, вы искренне желаете мне добра, миссис Клеменс. Но я решил повидать эту женщину — будь что будет.
Миссис Клеменс взволнованно, пристально поглядела мне в лицо.
— Вижу, что ваше решение принято, — сказала она. — Я дам вам адрес.
Я записал адрес в свою записную книжку и взял ее руку, чтобы попрощаться.
— Скоро я навещу вас, — сказал я, — и расскажу вам все, что обещал.
Миссис Клеменс глубоко вздохнула и сокрушенно покачала головой.
— К совету старой женщины стоит прислушаться, сэр, — сказала она. — Подумайте хорошенько, прежде чем ехать в Уэлмингам.
Когда я вернулся домой после разговора с миссис Клеменс, я сразу увидел, что в Лоре произошла какая-то перемена.