Женщины без мужчин

Парсипур Шахрнуш

– Где же тут лесть? Чай будешь?

– Спасибо, с удовольствием, если тебе не затруднительно.

Мунэс поднялась с места, чтобы принести чая, и Фаезэ тем временем выключила радио. Радио могло помешать им говорить. Слишком долго она сомневалась и раздумывала – дольше, чем было допустимо. Вскоре Мунэс вернулась и молча села напротив подруги.

Фаезэ где-то читала, что, если у человека круглое лицо, значит, он родился дураком. Впервые прочитав это, она молнией метнулась к зеркалу и посмотрела на себя. Она знала, что её лицо не круглое. Ей много раз говорили, что она из лошадинолицых. Говорила это в основном её мать, со своей жалящей интонацией, которая потом

годами царапает человеку сердце. Но тогда Фаезэ всё равно побежала к зеркалу, чтобы убедиться в том, что к дуракам не имеет никакого отношения. С тех пор она привыкла оценивать всем лица. У Амирхана лицо было четырёхугольное, с очень сильным квадратным подбородком. Но Мунэс уродилась круглолицей. С лицом круглым-круглым, как полная луна, соперничающая немножко с куриным яйцом.

Вот уже десять лет Фаезэ считала Мунэс дурой, хоть та и была старше неё как минимум на десять лет. Но они по-прежнему были подругами, потому что, невзирая на злополучный изъян, в Мунэс была своя притягательность и дружить она умела. К тому же, очень скоро вырисовалась ещё одна причина: Амирхан. Теперь, если Фаезэ виделась с Мунэс, это было как из-за самой Мунэс, так и из-за Амирхана. «Если бы лицо Мунэс было хоть немножко продолговатым, до неё бы уже давно дошло устроить мою с Амирханом свадьбу», – часто думала Фаезэ. Много раз Фаезэ сокрушалась: «Несчастная, ну почему её лицо такое круглое?»

Алие внесла в гостиную поднос с угощениями. Подруги пили чай, и Мунэс время от времени поглядывала на радио. Хоть она и была старше Фаезэ и находилась у себя дома, включить радио не решалась.

«На улицах шумят?» – спросила она подругу.

– Не то слово! Столпотворение.

– Амирхан велел мне не выходить из дома. Сказал, там головы рубят.

– Да, он верно сказал. Какой-то тип даже запрыгнул на моё такси.

Фаезэ подумала, что не надо уводить разговор в никуда. Спросила:

– Ты с Парвин не виделась?

– Нет, уже месяц как.

– А почему?

– В последний раз у неё ребёнок болел. Сказала, краснуха. Лучше никому не приходить, чтобы потом не разносить повсюду заразу.

– Ну и хорошо тогда, что не встречалась с ней.

Мунэс посмотрела на Фаезэ исподлобья. Фаезэ ждала её слова, чтобы произнести следующую фразу, но та старая дева молча смотрела на цветы на ковре. Фаезэ пришлось снова начать самой:

– Я в жизни своей такого бесстыжего человека, как Парвин, не встречала.

На этот раз Мунэс на неё посмотрела. Глаза её были полны удивления.

– Почему?

Её «почему» прозвучало очень невинно. Фаезэ подумала, господи, что же оно такое круглое-то, лицо твоё. Сказала:

– Она низкая, подлая. Ужасно, когда человек такое понимает после десяти-пятнадцати лет дружбы. Однако же эта ханум порядочно обнаглела. Стыд забыла, достоинство растоптала. Теперь на любую подлость готова.

Глаза Мунэс наполнились ужасом.

– А что Парвин собирается сделать? Хочет развестись? – спросила она.

– Ух, нет, нет! Несчастная! Только этого не хватало: чтоб развестись надумала. Мерзавка. Брата жалко, такой мегере достался.

Мунэс смущённо поджала губы. Ей стало любопытно. Она копалась в мыслях, пытаясь понять, почему Парвин бесстыжая. Ничего не придумала. Ту женщину она чаще встречала у Фаезэ дома. На праздничных ужинах, в траур, в пост. Относились они друг к другу с простым дружелюбием, и Мунэс ничего плохого в Парвин не видела.

Мунэс смотрела на Фаезэ. Ждала, пока та расскажет, в чём Парвин провинилась. А у Фаезэ, пока она вот так сидела, глядя на подругу в ответ, вдруг покраснели глаза

и полились слёзы. Отражение слёз Фаезэ сверкнуло в глазах Мунэс, и Мунэс тоже расплакалась. Всегда так было. Кто бы ни плакал, у Мунэс слёзы подступали к горлу. Она сама не знала, почему так происходит. Разжав губы, сморщенные в плаче, она сказала:

– Не плачь, ради Бога, не плачь. Что, в конце концов, случилось?

Фаезэ пыталась найти носовой платок и не находила. В итоге вытерла глаза уголком чадры, распростёртой вокруг неё, и как затараторит:

– Знаешь, сколько я добра ей сделала? Думаешь, если бы не я, могла бы она стать такой счастливой? Только недавно, в прошлом году, брат учинил ссору. Она сама же была виновата. Глупая баба собрала котомки и ушла к своей мамаше. Где это видано, чтобы достойная женщина такие фокусы вытворяла? Думаешь, кто их помирил тогда? Бедная я. Такой им ужин закатила, что до сих пор весь город о нём вспоминает, пальцы облизывает. Пошла в лавке Мирханда мяса купила. Два тумана сверху дала, чтоб мне лучшие куски отобрали. Баклажанную подливку сделала. Рисовую запеканку с ягнёнком. Кебаб из цыплёнка. А какой кебаб получился! Замочила его в лимонном соке и мяте, с приправами. Полтора часа простояла над мангалом, на заднем дворе. Замешала простоквашу со шпинатом. А помидоры? Разве помидоры где сыщешь? Собралась, поехала на площадь, найти помидоры. Денщику полковника Сарвбала поручила водки купить, чтоб папаша этой девки глотку залил.

Фаезэ сжимала губы в острой горечи, поднимающейся из глуби всего её существа. Мунэс смотрела на подругу округлившимися глазами. Спросила:

– И что потом?

– А что потом, ханум? Я устроила им вторую свадьбу. Девку отправила обратно домой, к брату. А потом, через два месяца, этой стерве взбрело в голову меня отблагодарить. Хотела насолить мне просто. Званый ужин закатила. Мерзавка, взяла наготовила европейских блюд. Несколько ошмётков дублёной кожи бросила на поднос. Говорит, бифштекс это. То есть, мы все ослы, вкуса не имеем. Тогда-то я и поняла, что она войны со мной хочет. Говорю, такую войну тебе покажу – закачаешься.

Мунэс по-прежнему не верилось:

– Парвин никогда не говорила мне, что хочет войны.

– А что она должна была сказать? Что именно? Что хочет утереть мне нос? Сколько себя помню, каждый, кто пробовал готовку Фаезэ, ахал от восторга. А теперь эта королевишна вздумала объявлять мне войну? Сучьему отродью от сути своей никуда не деться. Рождённый волком, волком станет – даже если будет расти рядом с человеком.

– Верно…

– Что ж, я пошла купила кулинарную книгу. Когда умеешь готовить рисовую запеканку, можешь и бифштекс, и автопокрышку. Я всё выучила.

Мунэс сказала:

– Разумеется, выучила. Это проще простого. По радио каждое утро учат готовить европейскую кухню. И мороки с ней меньше.

– Вот и я хотела это же доказать. Устроила ещё один ужин.

– Когда это ты устроила ужин?

– Да вот месяц назад. Всех их пригласила, сказала, будет европейская еда. Пошла в лавку Мирханда, дала пять туманов сверху, взяла восемь кусков филе, по одному на человека. Консервированный горошек купила. Стручковую фасоль купила, помидоры купила, исламбульскую картошку, приготовила фасолевый плов, да ещё салат. Замешала простоквашу со шпинатом. Ханум, такой соус к филе приготовила, что язык проглотишь! Сходила на площадь, купила самые здоровенные персики, да ещё нектарины и черешню с вишней. Денщику полковника Сарвбала поручила водки купить. Водку налила в графин, графин поставила в лёд. А лёд насыпала в мамину хрустальную вазу для фруктов…