Женский день
Шрифт:
Вероника залилась пунцовой краской и развела руками.
– Да нет… какое там… Это чьи-то фантазии!
И сурово посмотрела на спутника. Вадим загадочно улыбался и поддакивал матери:
– Да, она! Она, мамуль. Не сомневайся. И наша Лизка обязана ей по гроб жизни!
Стол был накрыт на огромной полукруглой и светлой террасе. Веронику удивила посуда – тонкая, почти невесомая, в скромный бежевый цветочек. На кружевной скатерти, рядом с волшебными тарелками, лежали тяжелые ножи и вилки с затейливо крученными черенками. На черенках стояли инициалы: «ВС».
Немолодая
– Шура, – представил ее Вадим, – наша домашняя руководительница.
Шура махнула рукой.
– Иди уж, «руководительница»! Не руководительница, а начальник, – рассмеялась она и подмигнула оторопевшей гостье.
Вера Матвеевна проводила Веронику на второй этаж и открыла дверь в маленькую и очень уютную комнатку.
– Отдыхайте, – кивнула она, – здесь тихо, прохладно и очень спокойно. Это – моя любимая комната. Я здесь в молодости обожала укрыться от своей шумной семейки.
Часам к пяти съехались гости. Их было много, человек тридцать. Друзья дома и подруги хозяйки. Кое-кто из «остатков родни» – как выразился Вадим.
Первый раз в жизни Вероника видела такое множество прекрасных и значительных людей за одним столом. Сестра Веры Матвеевны – Ольга. Известный микробиолог. Ее муж, высокий седой мужчина в твидовом пиджаке английского стиля – Владлен. Знаменитый кардиохирург. Подруга Веры Матвеевны, Светлана, – доцент университета, историк. Муж Светланы – детский писатель. Дочь Светланы – переводчик испанской поэзии. Еще одна подруга, Тамара, – известный психолог, автор книг о воспитании детей. Другая подруга, Инесса, – математик, лауреат всяческих премий. И другие, не менее прекрасные и известные люди. И все они держались на редкость доброжелательно и мило. Все были остроумны и совсем не чванливы. За столом то и дело вскипал радостный смех. Вспоминали что-то из прошлой жизни и снова смеялись, подтрунивая друг над другом.
«Какой дом, – думала Вероника, – какие люди! Да один раз оказаться в такой компании – уже огромное счастье!»
Она была так ошарашена этим, так возбуждена и так счастлива, что всю ночь не могла уснуть.
Встречались они три месяца. А потом Вадим сделал ей предложение. Она так растерялась, что на пару минут онемела.
Он обнял ее и сказал:
– Ну, подумай, милая. Приличной девушке можно подумать три дня. А на четвертый – я начну взывать к твоей совести. Или – к милости, как угодно!
Он рассмеялся, чмокнул ее в щеку и вышел за дверь.
Она села в кресло и почему-то расплакалась.
Ей вспомнилось, как она рассказывала Вике про свою жизнь, и та вдруг сказала: «Все. Достаточно. Ты столько дерьма за свою жизнь съела, столько горя видела-перевидела, что и переварить сложно. Каждый выпивает свою чашу. Вот и считай, что ты свою выпила. И теперь впереди будет одно сплошное счастье. Ты меня поняла?»
Вероника пожала плечами.
– Да кто там что знает? Бывают везунчики и невезучие. Одним все легко и просто, а другие всю жизнь маются. Думаю, что я отношусь именно ко вторым… – задумчиво сказала она, – и ПРОСТО мне никогда не будет.
– А я не про
– А откуда ты знаешь? – спросила Вероника.
– Начитанная, – усмехнулась Вика. – Книги люблю. А там все написано.
Через три месяца они поженились. Свекровь обняла Веронику и сказала, что она абсолютно счастлива – именно о такой невестке она и мечтала.
Веронике хотелось спросить – о какой такой? Но, естественно, она не спросила.
И с той поры ей постоянно казалось, что она проживает не свою жизнь. Не она должна была приехать в Москву. Не она должна была получить такую должность, к тому же так легко и так быстро. Не ее должны были пригласить в знаменитый роддом. И не ей должен был встретиться Вадим. Не ей! А хорошей столичной девочке из профессорской, скажем, семьи. И на свадьбе Вадима и этой самой девочки должны были сидеть по обе стороны родители жениха и невесты – Вера Матвеевна и родители девушки – мать и отец. И им было бы что обсудить друг с другом.
Но все было совсем не так. Вероника так и не решилась рассказать правду о своей семье – духу не хватило. Она придумала историю. Отец погиб зимой на охоте. Заблудился и просто замерз. Мать отправилась с мужиками на поиски. Простудилась. От горя не захотела ехать в больницу и умерла от воспаления легких. Потому что не лечилась. Отмахивалась – какая разница? В смысле – теперь, какая разница теперь? Как жить без любимого мужа?
Так Вероника осиротела. Воспитывала ее бабушка. Да и ее не стало, когда Вероника уехала в Р. Бабушка умерла от старости.
– И никакой родни? – удивлялась свекровь. – Никого? Никого, кого можно пригласить на свадьбу?
Никого. Совсем никого.
Вера Матвеевна горестно качала головой, гладила Веронику и вытирала слезы.
– Бедная девочка, – твердила она, – бедный ребенок!
А «бедная девочка» сходила с ума от малодушия и вранья. И все же сказать правду так и не смогла.
Жили они все вместе – Вадим был очень привязан к матери. Да и Вероника полюбила свекровь всей душой. Хозяйство вела Вера Матвеевна. Иногда, пару раз в неделю, приходила домработница Шура. Вероника не знала магазинов, готовки и прочих хозяйственных трудностей. А однажды призналась, что совсем не умеет готовить. В поселке все было просто – жили с бабушкой бедно. Картошка, капуста, грибы.
Свекровь рассмеялась.
– Захочешь – всему научу! А не захочешь – сачкуй. Вот не будет меня, тогда жизнь и научит, – грустно вздохнула она и улыбнулась.
Вероника обняла ее за плечи.
– Вы… живите, пожалуйста!
Они с мужем пропадали на работе. Домой возвращались поздно. Шура накрывала на стол, и они со свекровью садились напротив и любовались своими «ребятами».
Потом родился Данечка, и здесь основные тяготы снова взяла на себя свекровь.
При этом еще и посмеивалась: «И когда только успели дитя народить? При вашей-то занятости!»