Женский день
Шрифт:
Был женат – один раз, в далекой молодости. В той семье остался сын – ему, разумеется, помогает, но бывшую не простил – выгнала его, жестко и обидно бросив в лицо: «Как был нищетой, так и останешься!»
Родом был из Сибири, там и проживала его бывшая вместе с сыном. Кроме ежемесячных переводов, общения не было – жена давно вышла замуж, сына растил другой человек, да и вообще: «Не лезь в нашу жизнь! И деньги твои поганые нам не нужны!»
«Дура, – комментировал он, – как была идиоткой, так и осталась». В К. остался отец – мать умерла. Но и с отцом отношений не было –
Потом и отец умер.
Однажды честно признался:
– Баб было не море – океан. Но… сама понимаешь, какие это были бабы!
Она пожала плечами.
– Не понимаю. А какие?
Он посмотрел на нее и вздохнул.
– Дворняжки! Стало понятней?
– А почему? – удивилась она.
– Так было проще, – жестко отрезал он, – они свое место знали и на большее не рассчитывали. Пояснил?
Она кивнула. Понять поняла, но удивилась. Странно, когда красивый, умный и успешный мужик обходит стороной нормальных женщин. Комплексы, что ли? Боязнь завязать нормальные человеческие отношения? Страх перед браком – ведь, если что, придется делиться. Или снова страдать.
Он был и понятен ей и совсем непонятен. Понятно было – провинциал с амбициями. Не дурак, это видно. Несомненно, везунчик. Человек жесткий и не слишком сентиментальный. С большой раной в душе – измена жены, пьющий отец, смерть матери.
Все так. Вроде бы ясно. Но… Иногда, когда она лежала с ним в одной постели и слушала его спокойное и ровное дыхание, ее вдруг пронзала дикая мысль, что она ничего не знает об этом человеке и еще меньше его понимает. Почему она это чувствовала? Казалось бы, он все про себя рассказал. А если и нет – так это его право. Всего про себя она ведь тоже не рассказала. Ни про Аристархова, ни про скотское пьянство оператора. Ни про «закидоны» Терлецкого.
У каждого свои секреты, в этом нет ничего необычного. И все-таки… Какое-то смутное беспокойство, какая-то тревога, предчувствие, что ли… Только чего? Ведь не боялась же она его, ну, это совсем бред!
Он был сдержанно-ласков, понятно, человек бизнеса, нюни там не задерживаются. Щедр до сумасбродства. А иногда – вот чудеса! – начинал считать копейки. Правда, потом смущался: «Это у меня в подсознании, Аль. Комплекс голодного».
Обладал сумасшедшей интуицией, и по поводу ее работы тоже. Был внимателен и с Саввушкой, утешая ее, что парень перерастет, и болезни «отвалятся»: «Знаешь, какой я был хлюпик? И на, посмотри!» – Он начинал поигрывать мускулами. Про Лидочку говорил: «Не психуй! Подрастет и придет в себя, все наладится». Звал ее, Лидочку, в дом. Саввушка пошел в элитную школу. В общем, жаль, бабушка до всего этого не дожила. Вот кто за Алю порадовался бы!
Ну а Алина жизнь… Да что говорить! Огромный загородный дом, новая машина, салоны и парикмахерские, массажисты и личный тренер по фитнесу. Хочешь работать? Пожалуйста! Только вот всеядной быть не нужно – выбирай то, что нравится. От всего получай удовольствие.
Сказка? Да кто бы спорил! И Аля влюблена, и ее любят. Какие сомнения? Зачем она ему, если не для любви? Той, что не купишь за деньги. Потому что за деньги такие,
Бывший муженек Терлецкий – на правах, так сказать, близкого друга – переживал.
– Странный человек, – говорил он. – Непонятный. И такое богатство! Разве заработаешь его честно? Как говорится, с трудов праведных не наживешь палат каменных! Алька, милая! Ты бы от него подальше. Что у них на уме? Ни за что не догадаешься.
– У кого – у них? – злилась Аля. – Ты безнадежно отстал. Сколько актрис замужем за богатыми людьми? В том числе за олигархами и чиновниками. А мой далеко не олигарх, и слава богу, не чиновник!
Терлецкий разводил руками и качал головой.
– Ну, не знаю, не знаю… Тебе, конечно, виднее…
С Лидочкой все оставалось по-прежнему. Она приносила ей роскошные подарки: тряпки, украшения, косметику. Лидочка кидала брезгливый взгляд, словно ей подложили дохлую мышь, и, фыркнув, уходила.
Терлецкий вздыхал и молча разводил руками.
«Непробиваема, – думала Аля, – и в кого такое упрямство? Просто баран, а не девка!»
Саввушка учился неважно, подолгу болел и слишком увлекался компьютером. Типичный современный подросток – зароется у себя в комнате перед экраном с пакетом чипсов, – и все по барабану, лишь бы не трогали.
Однажды спросила мужа:
– Герасимов, а ты занимаешься… легальным бизнесом?
Он посмотрел на нее с удивлением.
– Ты что, милая? Сейчас ведь не девяностые! Сейчас весь бизнес легальный.
– А в девяностые? – тихо спросила она.
– А в девяностые, Аля, он был нелегальный! – жестко ответил он. – Еще вопросы?
Она покачала головой.
– Значит, сомнения, – усмехнулся он, – тебя что-то тревожит?
– А почему ты женился на мне? По любви? – неожиданно для себя самой спросила она.
Он снова усмехнулся.
– По мозгам, Алечка! Всегда хотел иметь статусную жену из творческой среды – балерину, актрису, певицу. Красивую, умную, из семьи с историей. Тебя это удивляет?
– И тут попалась я, – кивнула головой Аля, – что ж, понимаю. Прошла, так сказать, кастинг. По всем пунктам. Полное соответствие. Да?
– Да, – спокойно кивнул он, – полное. Тебя это огорчает? Или, может быть, оскорбляет?
Она мотнула головой.
– Что ты, как можно! Такая честь!
– Зря иронизируешь. Я же не из тех идиотов, что женятся на сикушках с накачанными губами и непомерными амбициями. Вот это и называется – по мозгам. А плюс к такому неоскорбительному, на мой взгляд, расчету, в тебя вполне можно влюбиться. Или в это трудно поверить?
Она отвернулась к стене. Почему-то стало… обидно, что ли? Потом себя успокаивала – сказал правду, за это обида? Чем лучше враль Терлецкий или подонок Аристархов? Чем лучше «гений» и пьяница Роговой? Чем лучше все те, кого она встречала на своем пути? Что ж, спасибо за правду. Какой бы неприятной она ни была. Нет, не так – как бы неприятно ни было слышать про его расчетливый и «грамотный» выбор.
А она? Она сама? Вышла бы за него замуж, если бы он был беден как церковная мышь? Неудачлив в делах, уродлив, скуп?