Жеребята
Шрифт:
Каэрэ сглотнул и замолчал. Игэа осторожно поднял на нем рубаху, показывая белогорцу свежие шрамы. Миоци удивленно покачал головой. Каэрэ отвернул лицо к пологу.
– Зажили!
– удивленно проговорил Миоци.
– Да, - коротко ответил Игэа.
– Не так быстро, как хотелось бы, но Каэрэ поправляется.
Он укрыл Каэрэ одеялом.
– Хочешь в дом, Каэрэ?
– спросил Игэа.
– Мне кажется, здесь становится прохладно.
– Нет, - глухо ответил Каэрэ, не поворачиваясь.
–
– Иэ у тебя?
– Нет, ушел странствовать...
– Жаль...- вымолвил Миоци.
– Мы не договорили с ним о карисутэ.
Каэрэ сильно вздрогнул.
Миоци многозначительно кивнул Игэа.
На лице фроуэрца вдруг выступили алые пятна. Он ничего не сказал, только медленно выдохнул, словно собираясь с силами.
– Пойдем, Миоци, - сказал он настойчиво.
– Пойдем.
И добавил тихо - так, что только его друг-белогорец мог слышать:
– Оставим его одного.
+++
– Меня тревожит интерес Огаэ к карисутэ, - говорил Миоци, медленно надкусывая плод гоагоа.
– Не знаю, чего ты опасаешься, - отвечал Игэа.
– Ты очень изменился в последние дни, Аирэи.
– Мои имя - Миоци, - оборвал его жрец Всесветлого.
Несколько мгновений было тихо.
– Хорошо, Миоци, прости, - уже другим, словно потухшим голосом, проговорил Игэа.
– Ты ведь много знаешь о карисутэ, Игэа?
– спросил Миоци.
– Ты общался с ними?
– Откуда ты знаешь?
– тревожно спросил Игэа.
– Братья твоей жены...
– Откуда ты узнал?!
– шепотом вскричал Игэа.
– Не бойся, - горько усмехнулся Миоци.
– Я не дал хода этому доносу.
– Доносу?
– выдохнул Игэа.
– Наше с тобой счастье, что Нилшоцэа еще не вернулся из Миаро.
– Счастье, да...
– выдохнул Игэа.
– Неужели все обо всем знают?
– Нет, не знают. Почти никто не знает. Донос намекал, прямо не говорил. Когда они у тебя были?
– Давно уже не были...
– растерянно проговорил Игэа.
– Пусть не приходят пока. За ними следят, Игэа.
– Хорошо... хорошо...
Игэа, растерянный, вспотевший, сидел напротив неподвижного ли-шо-Миоци, главного жреца Шу-эна Всесветлого.
– Ты боишься меня, Игэа?
– спросил он, медленно кладя руки на колени.- Ты не веришь мне и боишься меня... не отвечай. Я заслужил это. Заслужил свое одиночество.
Он залпом осушил огромный кубок, потом налил темного, словно тягучего вина, и снова выпил все залпом.
Игэа растерянно глядел на него.
– Я думаю об обете Башни, Игэа. У тебя есть какие-нибудь желания?
– вдруг спросил он.
– Обет Башни?
Игэа, пьяный без вина, шатаясь, встал и подошел к другу, положил свою здоровую руку на его левое плечо.
– Обет Башни?
–
Вдруг Миоци обнял его, и Игэа обнял его в ответ.
– Эалиэ...
– вымолвил Игэа.
– Эалиэ... Нас двое...Так ведь учили нас в Белых горах? Аирэи, не уходи на Башню, - медленно, умоляюще проговорил он.
– Нилшоцэа вернется со дня на день. Они соединят алтари.
– Зачем, зачем на Башню? Уходи в Горы, уходи ... куда-нибудь... Зачем тебе умирать? Не умирай, не надо, не убивай себя... Аирэи! Миоци!
Миоци сидел, поникнув головой.
– Ты знаешь учение карисутэ?
– вдруг спросил он.
– Расскажи мне.
– Там нет ничего плохого, Аирэ.. Миоци. Там нет ничего, что опорочило бы белогорца, - заторопился Игэа.
– Тогда рассказывай. Сейчас же. Слышишь?
– Хорошо, - кивнул Игэа и потянулся к кубку.
– Нет, не пей. Ты достаточно уже выпил.
– Хорошо. Карисутэ верят... они... они поклоняются Великому Уснувшему...
Миоци вскинул руки вверх, вскакивая. Игэа тоже поднялся на подкашивающихся ногах.
– Как они это делают?
– продолжал свой допрос жрец Всесветлого.
– Понимаешь, карисутэ верят, что Великий Уснувший явил себя в своем сыне, который стал как один из людей. Степняки зовут его Великий Табунщик, порой его называют Повернувший Ладью Вспять, Шагнувший за край небес....ну, по-разному.
– Как его имя?
– спросил Миоци.
– Тису.
Игэа произнес его, будто выдохнул.
– Ты и в самом деле многое знаешь, Игэа. Ты не карисутэ сам?
Игэа молчал.
– Как они поклоняются?
– Они... они... это просто пища, Миоци... просто лепешки и вино, правда,
Аирэи... Они участвуют в жертве Тису... он умер за мир... повернул вспять ладью...
– Что ты городишь, Игэа!
– растерянно и раздраженно проговорил Миоци.
– Послушай, Миоци... Аирэи, - начал Игэа - медленно, словно превозмогая себя.
– Ты не должен подозревать ни Каэрэ, ни Сашиа ни в чем дурном... Я имею в виду, что, даже если Каэрэ и карисутэ...
– Ты тоже так подумал?
– прервал его Миоци.
– Миоци, неужели ты и меня стал бы подозревать в дурном?
– воскликнул Игэа, словно это была его последняя надежда.
– Неужели ты думаешь, что я смог бы...
– Нет, конечно, - нетерпеливо махнул рукой Миоци.
– Но мне важно твое мнение. Ты многое знаешь о карисутэ. Поэтому я и пришел к тебе.
– Послушай...
– Знаешь что, Игэа, - снова перебил его Миоци.
– Давай поговорим с Каэрэ вместе с тобой. Может быть, я действительно ошибаюсь... Я не думаю, что Сашиа могла плениться каким-то гнусным учением. Она - моя сестра, и в ней течет кровь Ллоутиэ.