Жертва инстинктов
Шрифт:
– Мама, что случилось с этой женщиной? – спросила я, а она рассказала мне о том, что ее муж, приревновав свою супругу, исполосовал ее лицо ножом, лишив глаза и сделав уродиной на всю жизнь.
Перед моими глазами снова всплыла картина, на которой я видела женщину с синеватым лицом и черной дырой в месте, где должен был находиться глаз. Я содрогнулась от мысли о том, как эта женщина живет теперь, когда она знает, что останется такой на всю жизнь.
Во второй раз я увидела ее уже с черной повязкой на лице, а шрам не был таким ярко-красным, он посветлел,
Мать Светы шла вдоль дома, едва перебирая ногами и держась за стены. Она была в стельку пьяна, а через месяц после этого случая я узнала о том, что она перерезала себе вены. Так Света осталась с бабушкой, а я осталась с уверенностью в том, что жить с таким шрамом, который так сильно изменил жизнь, нет смысла. Я была уверена, что, если бы оказалась на месте матери Светы, я бы поступила также, потому что не смогла бы каждый раз видеть себя такую в отражении зеркала.
Теперь я именно такая. И я по несколько секунд в день смотрю на себя такую. Потом я иду в ванную, беру острый нож, который уже несколько недель лежит на стиральной машине, подношу его к запястью. А потом вспоминаю Свету, которая так сильно любила свою мать несмотря на то, что она стала уродиной, пьяницей и овощем, не способным на чувства даже к собственной дочери.
Я вспоминаю глаза Светы, я вспоминаю, как уверена в себе она была и с каким бесстрашием и любовью она смотрела на свою мать, у которой на лице была дыра. И тогда нож падает на пол с грохотом, все время норовя воткнуться мне в ногу.
Я не могу сделать этого, я не могу лишить себя жизни. Потому что есть еще надежда, что рядом когда-нибудь будут люди, которые также будут смотреть на меня, как Света смотрела на свою маму в тот день, когда я уронила ту злосчастную бутылку.
Я не смогу лишить себя жизни, и не потому что я – слабая, а потому что я – другая.
Эскорт
После того отпуска жизнь пошла своим чередом. Работа-дом – снова работа, если не брать во внимание специфику моей второй работы. А специфика была, причем весьма пикантная. Но это, признаться, меня только радовало. Куда-то пропала вся стеснительность, а также желание интересоваться чужим мнением. Из бумажной рутины на работе вырвал телефонный звонок.
– Эльза, – я улыбнулась, услышав это имя, – У тебя сегодня в 20.30 и в 22.00.
– Хорошо, – машинально кивнула, словно собеседница могла видеть меня, разговаривая по обычному телефону.
Дурацкая женская привычка сопровождать разговор по телефону мимикой и жестами, но она все-таки есть.
Эльза… Звучит красиво. Мне определенно нравилось мой новый сценический псевдоним. Это имя развязывало мне руки, словно Марина и Эльза – это два разных человека, никак не связанные друг с другом. И пусть такая двойственность уже попахивала психическим расстройством, я все равно кайфовала от своей теперешней жизни. Как никогда кайфовала.
Когда я первый раз подошла к дверям агентства «Грин Лайт», то всерьез думала, что им нужен кадровый работник.
А что? Многие такие заведения работают практически легально и официально, даже с предоставлением социального пакета. Именно поэтому у меня даже мысли не возникало, что предложат работу в несколько ином амплуа, нежели перебирание бумажек.
К слову, социальный пакет тут был, правда в урезанном варианте. Отпуск тебе тут не оплатят, а вот больничный лист вполне, если это травма, так сказать, на производстве. Сейчас это смешно вспоминать, особенно лицо Булата – хозяина агентства.
Мужчина, во внешности которого явно просматривались азиатские корни, был еще тем затейником. Он всеми силами души любил свое детище, все время повторяя, что тут не простой бордель, а элитное агентство, и просто перепихнуться – это на сюда.
Я, признаться, не видела разницы между первым и вторым, но после расписанных привилегий в виде оклада, в размере восьмидесяти процентов от того, что платит клиент, а также в целях повышения самооценки, все-таки согласилась.
Тогда мне и в голову не приходило, с чего Булат Тахирович взял, что беспорядочный секс за деньги повысит самооценку взрослой женщины, но в результате он оказался прав.
Тем не менее решиться на первого клиента было не просто, мне не давали покоя комплексы по поводу внешности и прошлого сексуального опыта с Вадимом. Но оказалось, что личные предпочтения в постели моего нового работодателя определяли политику заведения.
Булата не особо интересовала внешность женщин, зрению он не доверял. Все что для него было важно, это гладкость кожи, голос, темперамент. Как частенько любил повторять мужчина: «Женщина должна быть приятная на ощупь, остальное несущественные детали…»
Остаток рабочего дня на моем основном рабочем месте прошел совсем не плохо, особенно учитывая, что теперь при виде Сергея Петровича, мне было сложно удержаться от улыбки. Перед глазами всплывали картины нашей близости позапрошлой ночью.
Мальчик меня не узнал, и его нервировали мои улыбки и сдержанные смешки. Ну что ж теперь? Это новая я, которая сдерживать себя не намерена. Хотя гардероб все же сменила, дополнив его брючными костюмами – иногда приходилось ехать в агентство прямо с этой работы, а прыгать по маршруткам в юбке было не с руки. Агентство предлагало вызывать такси, но привлекать внимание к своей персоне не хотелось совсем.
Вечером я приехала в «Грин Лайт», на сегодня было немного заказов, на меня всего два.
Признаться, этого было достаточно, чтобы не вымотаться в конец. Штат был большой, хозяин следил, чтобы на одну девочку приходилось не более двух клиентов за ночь. Иначе как он говорил, секс превратиться в рутину и работу, и от этого будет страдать качество.
Возрастной состав был обширен, но Булат всех называл девочками, это ужасно смешило меня. Ну какая из меня девочка в мои сорок с хвостиком? Или из Алевтины в ее пятьдесят? И вообще, она до сколько тут работать собралась? На пенсионный фонд надежды нет совсем. Хотя сложно представить ее тут лет в семьдесят, но на все есть любители.