Жестокая одержимость

Массери С.

Чем дольше я остаюсь без кислорода, тем сильнее болит моя грудь, а горло саднит. В глазах мелькают черные пятна до тех пор, пока мир не начинает тускнеть.

Только когда я обмякаю в его руках, он убирает руку с моего лица.

Сквозь икоту я делаю глубокий вдох, и Грейсон, развернув меня к себе лицом, прижимает мое тело к стене дома, грубый кирпич которого царапает мою спину и цепляется за волосы.

На Грейсоне капюшон, скрывающий бoльшую часть лица, но я вижу его дикий взгляд. Без предупреждения он снова закрывает мне нос и рот одной рукой, положив другую на мою грудь, чтобы удержать на месте. Мои глаза,

как и все мое тело, горят от выступающих слез, и все, чего я хочу, это выбраться из его хватки. Я продолжаю бороться с ним: царапаю кожу, тяну за запястья и впервые боюсь того, что он может со мной сделать, но Грейсона, видимо, лишь заводит страх, отражающийся в моих глазах.

Он отпускает мой нос, не убирая руку ото рта, и наклоняется ближе. Я втягиваю в себя столько воздуха, сколько могу, а он прикасается губами к костяшкам своих пальцев, которые служат единственным барьером между нашими лицами. Он впивается пальцами в мою щеку, пока его пристальный взгляд блуждает по моему лицу.

– Вот то, чего я желаю, – выдыхает он. – До этого момента я не понимал, что твой страх лучше любого наркотика. Я думал, что просто хочу проучить тебя, но на самом деле я просто хочу мучить тебя снова и снова, – признается он, и я содрогаюсь.

Гребаный псих.

Я сглатываю, и Грейсон, улавливая это движение, опускает руку на дюйм ниже. Он обхватывает ею мою грудь через мокрую рубашку и, грубо сжав, двигается вниз.

Грейсон тяжело дышит, проскальзывая пальцами за пояс моих брюк, но в этот момент я снова начинаю сопротивляться, мотая головой из стороны в сторону.

– Борясь со мной, ты делаешь себе хуже или лучше? – размышляет он.

Риторический вопрос, учитывая, что, как бы ни пыталась отстраниться, я не смогла заставить его даже убрать ладонь с моих губ.

– Однажды я захочу, чтобы ты боролась, – решает он. – Но прямо сейчас мне нужно, чтобы ты не двигалась.

Он отодвигает край моих трусиков, и, закрыв глаза, я пытаюсь подавить стон. Никто не прикасался ко мне там месяцами, но я и не хотела, чтобы после аварии кто-то трогал меня. Особенно Джек. Это видно по быстрому минету, который я сделала, ничего не попросив взамен.

Но очевидно, что Грейсон не такой, и даже если бы я могла высказать ему свое мнение, а именно попросить убраться от меня подальше, думаю, он не стал бы меня слушать.

Он скользит пальцем еще ниже, и мои глаза снова распахиваются. Грейсон сильнее вдавливает меня в стену, раздвигая коленом ноги, и я не могу сдержать стон, когда он проводит пальцем по моему клитору.

– Очаровательно, – бормочет Грейсон, но я не хочу знать, что он имеет в виду.

Он погружается в меня пальцем и резко выдыхает, слыша мой низкий стон.

Наверное, это не должно быть так приятно.

Грейсон перемещает свой палец на мой клитор и гладит его, пока я не начинаю извиваться. Я сопротивляюсь удовольствию, которое чувствую, и, закрыв глаза, пытаюсь сжать мышцы пресса, всячески игнорируя пульсацию в моем центре. Я не хочу кончать рядом с ним, но, похоже, он не примет отказа.

Грейсон поворачивает руку, чтобы надавить большим пальцем на мой клитор, а другие два ввести во влагалище. Трахая меня, он наблюдает за моим лицом, а затем облизывает свои губы. Грейсон давит ладонью на мой рот сильнее, – и это хорошо, потому что она ловит непристойные

звуки, которые из него вырываются.

Оргазм обрушивается на меня словно из ниоткуда, и внезапно я понимаю, что благодарна стене за то, что могу на нее опереться. Мышцы влагалища сжимаются вокруг его пальцев, когда оргазм поглощает меня целиком. Дождавшись моего расслабления, Грейсон высовывает руку из штанов и подносит мокрые от моих соков пальцы к своему рту. Я замираю, когда он пробует меня на вкус, и начинаю дрожать. Я не знаю, что делать со всей этой ситуацией. Меня лихорадит, а мое сердце бешено стучит, пока он дочиста вылизывает свои пальцы, будто наслаждаясь этим.

Наконец-то он убирает ладонь с моего рта и отступает на шаг.

– Я беру то, что хочу, Вайолет. Запомни это.

Глава 8

Грейсон

Выходя на лед, я обдумываю свои следующие шаги в отношении Вайолет. Моя одержимость ею становится все сильнее, а голову не покидают мысли о ней: окровавленной, в синяках, страдающей от моего жестокого обращения. Мне хочется расширить ее границы вместе с моими, чтобы узнать, насколько далеко мы сможем зайти, пока не разобьемся в мелкую крошку.

Часть меня с нетерпением ждет этого.

Сегодня утром я созванивался с отцом. Он хотел узнать, как у меня идут дела в Краун-Пойнте, ведь два месяца, предшествующие началу учебы здесь, были просто сумасшедшими. И дело даже не в наших отношениях и не в том, как он отреагировал на случившееся в Роуз-Хилл. Наш адвокат Джош Блэк заходил к нам почти каждый вечер, чтобы дать советы по правовым вопросам в отношении Вайолет Рис, гражданский иск от которой висел над нами до августа, пока она не сняла с меня обвинения.

Именно об этом я думаю, когда передаю шайбу Эрику.

Почему она отказалась от иска?

Мы не сталкивались с Вайолет в суде. Да и вообще, за исключением ночи аварии, наше общение не осуществлялось напрямую, а шло через адвокатов с того момента, как мистер Джош освободил меня из-под ареста и вывел из полицейского участка, вплоть до известия, что иск Вайолет о причинении тяжких телесных повреждений был отклонен. Мой отец всегда был готов пойти на все ради достижения своих целей. Поэтому остается открытым вопрос: на что ему пришлось пойти, дабы найти способ манипулировать Вайолет? А еще, более важный вопрос, как я могу добиться того же? Где ее слабое место? Ее нога? Танцевальная карьера? Финансовое положение? Семья? Ее будущее?

Выбирайте сами. Оказалось, что для нее важно все вышеперечисленное, а сама Вайолет при этом производит впечатление приветливого и оптимистичного человека.

Я же хочу надавить на все ее болевые точки. Я стремлюсь довести ее до такого состояния, в котором она будет извиваться подо мной, пока не перестанет дышать. Почему? Потому что момент, когда у нее перехватило дыхание, был самым волнующим событием для каждого из нас за весь текущий год. На секунду она позволила своему страху проявиться в ее взгляде, но, к сожалению, он быстро исчез. Слезы в ее глазах были просто показухой. Я знаю, что она переполнена гневом так же, как и я, однако сдерживает себя.