Жестокая одержимость
Шрифт:
– Жидкая храбрость, – пожимает она плечами, заметив мой взгляд.
– Для чего?
– Конечно, для того, чтобы подойти к Ноксу, – подмигивает она.
– Как ты думаешь, почему все хоккейные болельщицы, которых интересуют больше игроки, чем спорт, облепляют их в баре? Потому что у хоккеистов слишком много невостребованной лишней энергии…
– И ты попытаешься добраться до нее раньше других? – спрашивает Аманда, и Уиллоу решительно кивает.
– А с кем бы хотела провести время ты? – спрашиваю я Аманду. – Тебе кто-нибудь из них нравится?
– Не знаю… – пожимает она плечами и
– Вы двое встречались всего две недели, – усмехаюсь я.
– Да, и нас видели вместе на публике, – отвечает она, посмотрев на меня. – Люди помнят такие вещи.
– Принято к сведению, – бормочу я, и мои мысли возвращаются к Джеку.
Во время совместного посещения вечеринок после его игр Джек всегда держал меня за руку. Но даже если мы ходили туда раздельно, никто не осмеливался приставать ко мне. В этом плане я была неприкасаемой. Но теперь я свободна, и это чертовски приятно, хотя непривычно и немного пугает. Из-за того, что все это время дверь в мою клетку была открыта, я не осознавала, что нахожусь в тюрьме. Ведь моя клетка не была на нее похожа. Я не чувствовала себя загнанной в ловушку. Напротив. Я чувствовала себя в безопасности. Мне было легко и комфортно. Но, по словам моих подруг, которые заметили это раньше меня, те отношения были своеобразной тюрьмой.
Я не скажу, что Джек был жестоким, манипулирующим или контролирующим типом. Просто он был осторожен. Он защищал меня от того, что другие парни могли сказать или сделать мне. Джек часто повторял, что знает о происходящем в мужских раздевалках, и не хотел, чтобы это касалось меня.
Судья дает свисток, сигнализирующий об окончании первого периода, и игроки возвращаются в свои раздевалки, оставляя лед пустым.
Сразу же после этого мой телефон издает сигнал о входящем сообщении. Оно пришло от номера, который я не сохраняла. Однако когда я касаюсь экрана, чтобы узнать больше, то обнаруживаю, что это продолжение уже существующей переписки. С моего телефона на этот незнакомый номер было отправлено всего одно сообщение со словом «Ви».
Я: Грейсон?
Грейсон: Заметил, как ты нахмурилась, когда сбили Нокса. У тебя к нему чувства?
Я закатываю глаза.
Я: А ты заметил, как я улыбалась, когда ты отомстил обидчику и припечатал его лицом в стекло? Не суди…
Грейсон: Не думал, что ты такая кровожадная.
Я невольно улыбаюсь.
Я: С некоторыми вещами ничего не поделаешь.
Грейсон: Я на это надеюсь.
Когда я читаю эти слова, мой желудок будто переворачивается, но тут приходит оповещение о новом сообщении.
Грейсон: Помни о нашем уговоре.
Почему за долю секунды он способен превратиться из очаровательного парня в совершенно раздражающего?
Я бросаю взгляд на табло, на котором все еще горят цифры 0:0.
Я: Ты еще не выиграл.
Час спустя они выигрывают. 2:0.
Глава 10
Вайолет
–
Она настроена скептически, и я не могу винить ее за это.
Большинство зрителей уже покинули стадион, когда мы с Уиллоу, а также несколькими другими девушками спускаемся вниз. Пока она наблюдает за мной, вероятно пытаясь понять мотивы моего поступка, из раздевалки выходят Нокс и Майлз и направляются к нам.
Учитывая, что матч проходил на нашем домашнем стадионе, им не нужно торопиться на автобус, который отвезет их домой. Игра закончилась, и они могут делать все, что захотят.
– Вы ждете нас? – спрашивает Нокс, глядя на Уиллоу.
– Возможно, – отвечает она. – Там кто-нибудь остался?
– Только Грейсон и Стил. – Нокс оглядывается через плечо.
– Я не с вами, – говорю я, и, ухмыляясь, Нокс протягивает Уиллоу руку.
– Кажется, Вайолет и здесь чувствует себя вполне комфортно. Позволь, я угощу тебя стаканчиком, и, может, потом мы найдем более уединенное место, где сможем поболтать?
Внезапно раздавшаяся вибрация на моем телефоне заставляет меня буквально подпрыгнуть на месте.
Грейсон: Заходи.
С тяжелым сердцем я жду, пока Уиллоу, Нокс и Майлз скроются из виду, а затем заставляю свои ноги идти к раздевалке. Открывая дверь, я с удивлением обнаруживаю, что в раздевалке горит всего один ряд ламп, из-за чего освещенным оказывается лишь центр комнаты, а все остальное окутано тенями.
Вопреки здравому смыслу я вхожу внутрь, и как только за мной захлопывается дверь, продвигаюсь вдоль прохода к основной зоне, у дальней стены которой, сложив руки на груди и прислонившись к шкафчикам, стоит Грейсон.
– Вайолет.
Я вздрагиваю, встречая его взгляд.
– Почему мы здесь?
– У меня к тебе несколько вопросов, – пожимает он плечами, и я прищуриваюсь.
– Каких?
– Первый вопрос: чувствуешь ли ты безнадежность?
– Не понимаю… – В удивлении я наклоняю голову, а Грейсон отталкивается от шкафчика и, выпрямляясь, подходит ближе.
– Ты чувствуешь безнадежность своего положения?
От дурного предчувствия по моему позвоночнику бегут мурашки, словно он только что заманил меня в ловушку.
– Какого положения? – осторожно интересуюсь я.
– Того, в котором ты больше не можешь танцевать. – Он подходит ближе. – Того, в котором твоя нога – всего лишь мусор.
– Ну, так ведь я оказалась в этом положении из-за те…
Я прижимаю ладонь к своему рту, и Грейсон улыбается.
– О, ты поняла свою ошибку.
Грейсон поворачивает голову влево, и только сейчас до меня доходит, что все это время вместе с нами в раздевалке был Стил. В одежде темных тонов он стоял, прислонившись к стене и практически сливаясь с окружающей темнотой. Теперь Стил выходит из своего укрытия и бросает Грейсону телефон, а по мигающему экрану мне становится ясно, что, черт возьми, только что произошло.