Жестокая правда одного дня Ивана Денисовича, рассказанная самим Солженицыным

Холмский Вольдемар

А вот почему ихие взоры проходят мимо проходят других описаний особых условий этого Особлагеря, и которые сам же Солженицын и описал? Может быть, посмотрим на их? (Ничего, что я так пишу? Подражать литературному стилю лауреата Нобелевской премии по литературе – это же хорошо. Формируется

настоящий русский язык – народный, а не испорченный советским образованием с его вниманием к стилям Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Тургенева, Достоевского, Толстого, Чехова. А то ужо ото их словесновых оборотов язык прям к зубам примерзывает). Итакши, начнемши.

Кроме приведенных слов Солженицына, описывающих особые условия Особлагеря, мы читаем еще и вот какие:

«Шухов никогда не просыпал подъема, всегда вставал по нему – до развода было часа полтора времени своего, не казенного, и кто знает лагерную жизнь, всегда может подработать: шить кому-нибудь из старой подкладки чехол на рукавички; богатому бригаднику подать сухие валенки прямо на койку, чтоб ему босиком не топтаться вкруг кучи, не выбирать; или пробежать по каптеркам, где кому надо услужить, подмести или поднести что-нибудь; или идти в столовую собирать миски со столов и сносить их горками в посудомойку».

Я сейчас правильно понял, что с подъема до развода есть полтора часа свободного времени, которые зэк может посвятить себе? И никто из надзирателей зэку ничего за это не делает? Встал заключенный по подъему, и пошел заниматься тем, чем захотел:

«…шить

кому-нибудь из старой подкладки чехол на рукавички; богатому бригаднику подать сухие валенки прямо на койку, чтоб ему босиком не топтаться вкруг кучи, не выбирать; или пробежать по каптеркам, где кому надо услужить, подмести или поднести что-нибудь; или идти в столовую собирать миски со столов и сносить их горками в посудомойку…»?

Или еще чем заняться:

«…уже Шухов совсем намерился в санчасть, как его озарило, что ведь сегодня утром до развода назначил ему длинный латыш из седьмого барака прийти купить два стакана самосада».

И при таких вот особых условиях в лагере откуда-то взялись богатые бригадники, которым подают теплые валенки прямо на койку. По-моему, очень интересны особые и жестокие условия.

Чтем текст дальшее. Шухов решает не подниматься, – первый раз за все время заключения, – по подъему, потому что чувствует себя нездоровым. Но это ему даром не проходит. Его поднимает дежурный от администрации лагеря, и объявляет трое суток карцера за такое нарушение. Здесь Шухов просчитался: дежурным оказался надзиратель по прозвищу «Татарин», который вышел на дежурство не в свою смену. Должен был дежурить сержант «Полтора Ивана». И вот потому, что Шухов думал, что дежурит этот «Полтора Ивана», он и решил не вставать по подъему, потому что «Полтора Ивана

Конец ознакомительного фрагмента.