Жестокая жара

Касл Ричард

— Не могу поверить, что передо мной настоящая Никки Хит.

Хэнк Спунер был ее поклонником.

Она решила пока не обращать на это внимания и сохранила должную дистанцию, опустив взгляд на досье. На чувствах поклонника можно будет сыграть позже, если возникнет необходимость, решила она. В данный момент следовало слушать и пытаться разгадать его. Если перед ней действительно сидел убийца, Никки нужно было искать информацию, подтверждающую это. Если он лгал, требовалось обращать внимание на несовпадения в его ответах, чтобы опровергнуть

признание. Хит сделала то, что обычно делала во время допроса: постаралась взглянуть на подозреваемого внимательно и беспристрастно.

— Мне нужно получить от вас кое-какие разъяснения по поводу вашего заявления.

— Вы их получите.

— Но сначала я хочу подробнее узнать о вашем прошлом.

— Спрашивайте, детектив.

— Когда вы работали охранником, у вас были неприятности с полицией.

— На самом деле это было просто недоразумение.

Звякнули наручники, и он поднял руки, как бы желая отмахнуться от обвинения. Хит не удивилась, увидев безупречный маникюр, чистые тонкие пальцы с едва заметными веснушками. Веснушки проступали и на щеках.

— В документах сказано, что вы воровали вещи из офисов и преследовали женщин в домах, которые вам было поручено охранять.

— Повторяю, это недоразумение. Я действительно взял на время кое-какую технику, ну, знаете, компьютер и принтер, но собирался их вернуть.

— А преследование?

Он приложил руку к сердцу.

— Мне на горьком опыте пришлось узнать, что если ты ничтожный охранник, который сидит в вестибюле дома, то лучше даже не пытаться приглашать девушку на свидание.

— У вас три судебных запрета приближаться к женщинам.

— Это я и имел в виду, говоря о горьком опыте. — Арестованный опять улыбнулся, и Никки уткнулась в желтую папку.

— В течение последних десяти лет вы работали на круизных лайнерах?

— Верно. Ну, с небольшими перерывами.

— Какой конкретно работой вы занимались?

— Так, разное, то да се. Немного работал в казино, обслуживал игровые автоматы. Работал на палубе. Ну, знаете, расставлял шезлонги, выдавал полотенца, был спасателем.

— Вас уволили с корабля в две тысячи седьмом году.

— Только потому, что я отказался от перевода в бармены. У меня сильная аллергия на цитрусовые. — Хит подняла голову и вновь окинула мужчину долгим, пристальным взглядом. Он заерзал на стуле и начал объяснять: — Да, именно так. А попробуйте найти во время тропического круиза коктейль, в котором не было бы лимона, апельсина или лайма.

— Никогда о таком не слышала, — отозвалась она.

— Это и была настоящая причина, я не лгу. В детстве я чуть не умер от анафилактического шока и отказался идти в бармены наотрез, вот они меня и вышвырнули.

Никки поразмыслила над этим, затем вернулась к полицейскому досье.

— А я думала, что вас отправили на берег потому, что вы подсматривали за пассажиркой и вас застукали за этим занятием.

— Это

было совсем на другом корабле. И я не подсматривал, а проверял, не нужно ли сменить полотенца в ее каюте. Однако кому они скорее поверят, мне или ей? Женщине, которая оплатила дорогой круиз, или ничтожеству в белой форме?

— А каким образом вы сводили концы с концами между плаваниями?

— Иногда я выгуливаю собак за деньги, но в основном присматриваю за квартирами. И еще у меня есть блог.

— Блог? И что, это приносит хороший доход?

— Пока нет. Но все еще впереди. Я зарегистрировался в «Твиттере». Слышал, что после ареста поклонники просто завалили меня сообщениями.

Подходящий момент настал, и Никки, улыбнувшись, произнесла:

— Я думаю, теперь вы станете знаменитостью, Хэнк.

— Вы так считаете? — Услышав, что она назвала его по имени, он просиял. — Но куда мне до вас, детектив Хит. А ведь вы даже не общаетесь в социальных сетях.

— Это не мое.

— Вам стоит этим заняться. Вы будете жутко популярны. Серьезно, вы настоящий герой. Я прочитал все, что только смог найти о вас.

Никки вытащила лист с признанием; судя по его содержанию, Хэнк Спунер действительно стал экспертом по Никки Хит.

— Итак, вы утверждаете, что убили Синтию Хит.

— Которая была вашей матерью.

— Каким образом вы ее убили?

— Там все написано.

— Расскажите мне еще раз.

— Я ударил ее ножом. Один раз. В спину.

— Где она находилась в это время?

— В своей квартире неподалеку от Грамерси Парка.

— Где именно в квартире?

— На кухне. Пекла пироги.

— Николь Бернарден. Как вы это сделали?

— Тоже ударил ножом.

— Сколько раз?

— Один раз. Точно так же. В спину.

— И где вы напали на Николь?

Он сделал небольшую паузу. Его первая оплошность.

— Она ждала поезда.

— Где?

В одной из статей сообщалось о связи с железной дорогой, и сейчас Никки хотела проверить, сможет ли подозреваемый сообщить подробности.

— В Ларчмонте.

— Тамошняя полиция сообщает, что на платформе не обнаружено следов крови.

— Все в моем заявлении, — повторил Спунер, делая жест в сторону бумаги. — Я сказал, что она покупала билет в автомате около парковки. С тех пор прошли сильные дожди. — Он удовлетворенно взглянул на детектива, будто догадался о попытке уличить его во лжи.

В течение следующего часа Никки пыталась сбить Спунера с толку, нарочно искажая факты из его заявления или осыпая градом беспорядочных вопросов; она знала, что лжецы в своем рассказе придерживаются определенной последовательности, это их способ придать истории правдоподобие. Но он соображал быстро и справился со всеми ее вопросами; Никки представила себе Айронса, самодовольно ухмылявшегося за стеклом. Спунер только что закончил описывать фасад ее дома у Грамерси Парка, и она сказала: