Жестокая жара
Шрифт:
— Как хотите, Хит. Я получаю одинаковую плату, что здесь, что в участке.
Никки почувствовала, что Барретт прячется за спиной адвоката потому, что боится собственного вспыльчивого характера, и попыталась выманить его из панциря:
— Мистер Барретт, насколько я понимаю, вас уже арестовывали за бытовое насилие.
Барретт резким движением снял очки и выпрямился в кресле.
— Это было очень давно.
— Элджернон, — предупредила Бульдог.
Хит продолжала наступать:
— Вы напали на девушку, которая у вас тогда жила.
— Это дело уже улажено! — Он швырнул очки на стол.
— Детектив,
— С ножом, — продолжала Хит. — С кухонным ножом.
— Ничего не отвечайте, мистер Барретт.
Но его уже понесло:
— Я прошел курс у психотерапевта. Оплатил ее лечение. Купил этой сучке новую машину!
— Элджернон, пожалуйста, — взмолилась адвокат.
— Моя мать была убита ударом ножа.
— Да бросьте. Что, страсти на кухне настолько накалились?
— Да, она была заколота именно на кухне.
Элен Миксит поднялась и нависла над своим клиентом:
— Заткнись, к чертовой матери!
Элджернон Барретт так и замер с открытым ртом, затем откинулся на спинку стула и надел очки. Бульдог тоже села и скрестила руки на груди.
— Если вы не собираетесь предъявить моему клиенту официального обвинения, разговор окончен.
Вернувшись в машину, они вынуждены были подождать, пока длинная вереница фирменных грузовиков Барретта покинет стоянку. Когда им все-таки удалось выехать, Рук заметил:
— Проклятая баба. Жаль, у этого парня длинный язык.
— Именно поэтому он и пригласил адвоката. Хуже всего то, что я хотела попробовать вытянуть из него информацию еще до упоминания о ноже, но она заставила меня изменить тактику.
В списке клиентов ее матери осталось всего одно имя, и ликование, испытанное Никки после похода к частному детективу, сменилось горечью неоправдавшихся надежд.
— Ну что ж, мы все-таки извлекли из этого визита кое-что полезное, — объявил Рук. — Во время вашей перепалки я ухитрился стащить со стола баночку его фирменных ямайских специй, — и он продемонстрировал Никки добычу.
— Это же воровство.
— Знаю, и цыпленок от этого покажется еще вкуснее.
Через полчаса, когда они свернули с Соу-Милл-парквэй, направляясь в деревушку Гастингс-Гудзон к последнему в списке человеку, Хит позвонил взволнованный детектив Раймер.
— Может, это и ерунда, но возможно, из этого что-то выйдет. — Он говорил с сильным южным акцентом, точь-в-точь как настоящий Опи. — Помнишь, ты отправила меня в ИТ-отдел, проверить, не пользовалась ли Николь Бернарден виртуальным хранилищем данных?
— Ты действительно думаешь, что я забуду о своем обещании оставить автограф на обложке того журнала, чтобы, э-э… вдохновить их?
— Так вот, это сработало. Они пока не нашли сервера, но у одного из этих чокнутых компьютерщиков возникла мысль отследить активность ее мобильного телефона и выяснить историю запросов в Интернете. Сам телефон мы так и не нашли, но они смогли раздобыть ее счет за разговоры и откопали IP-адрес. Не спрашивай меня, как эти гении все провернули, но уверен — именно поэтому они обожают сидеть в помещении дни и ночи напролет и развлекаются исключительно в одиночестве.
— Раймер.
— Извини. Итак, они выяснили, что она заходила на «Хоп-Стоп».
— Что
— Это сайт, на котором можно узнать, как добраться в нужное тебе место. Он выдает, как можно проехать туда на метро, автобусе, такси, как дойти пешком, включая расстояние и время. Я понятно выражаюсь?
— Ты мог бы стать звездой «Теории Большого взрыва». Что она искала?
— Как добраться до одного ресторана в Верхнем Вест-Сайде.
— Когда?
— В тот вечер, когда ее убили.
— Бросай все, Опи. Немедленно поезжай в этот ресторан. Прямо сейчас. Покажи там ее фото, выясни все, что сможешь.
— Мы с Феллером уже туда едем.
— Если из этого что-то выйдет, я буду обязана айтишникам по гроб жизни.
— Наверное, придется накрасить губы и оставить «чмок» под автографом, — хмыкнул Раймер.
— Вот теперь мне уже по-настоящему страшно, — сказала Никки и повесила трубку.
Хит свернула с проселочной дороги на длинную подъездную аллею, и под колесами захрустел гравий. Впереди показался викторианский особняк Вахи Николадзе; из конуры, укрытой за цветущими кустами, доносился собачий лай. Детектив припарковала машину у голубого рододендрона, перед изгородью из тонких жердей, отделявшей луг от подъездной аллеи. Выйдя из машины, Хит и Рук остановились, чтобы полюбоваться раскинувшимся перед ними лугом, за которым на солнце поблескивала листвой зеленая роща. Дальше протекала невидимая отсюда река Гудзон, а на другом берегу вздымался Палисад. [138]
138
Палисад— линия отвесных утесов, которая тянется вдоль берега реки Гудзон на территории штатов Нью-Джерси и Нью-Йорк.
— Посмотри-ка туда, что там на той стороне луга? — воскликнул Рук. — За всю жизнь не видел более реалистичного пугала. Или мне так кажется?
— Тебе кажется. Это не пугало. Это человек.
И в этот момент неподвижная фигура, возвышавшаяся посреди луга, ожила и направилась к ним. Человек двигался с грацией и уверенностью танцора, несмотря на то что был в тяжелых ботинках и грубых джинсах «Кархартт». Он ни разу не оглянулся, не посмотрел в сторону. Но ни Руку, ни Хит не удалось поймать на себе его взгляда, хотя на лице его вскоре появилась широкая улыбка. Руки он держал на животе, сложив их, словно в молитве, но, приблизившись, разнял их и поднял указательный палец, призывая гостей к молчанию.
В метре от Никки и Рука Ваха Николадзе остановился и прошептал с акцентом, который они приняли за русский:
— Одну минуту, пожалуйста. Я как раз обучаю ее команде «сидеть-стоять».
Он развернулся к ним спиной, поднял руку, подержал ее вытянутой секунд пять, затем быстро прижал к груди.
В то же мгновение в дальнем конце поля появилась огромная собака. Николадзе продолжал стоять неподвижно, пока прямо на него неслась кавказская овчарка, размером и цветом напоминавшая небольшого медведя. В последний момент без малейшего знака со стороны хозяина собака остановилась и села, причем ее передние лапы оказались напротив носков его ботинок.