Жестокое перемирие
Шрифт:
Двое в бурьяне посмотрели друг на друга.
– Серега, что это было? – прошептал один. – Я, ей-богу, чуть в штаны не наделал. Как молотком по голове, блин!..
– Да уж, Славик, наша маскировка оказалась несовершенной, – ответил его напарник. – Я тоже сначала подумал, что нас хохлы поимели, с жизнью уже простился. Как же мы недоглядели-то?
– Ага, опростоволосились, – согласился первый. – Правильно люди говорят, что одна голова – плохо, а две – еще хуже.
Вскоре они успокоились, долго лежали в траве и прислушивались. В лесу монотонно ухала ночная птица. Собака на другом конце Пастушьего
Инцидент на дороге не привлек внимания посторонних личностей. Но двое лазутчиков из стана ополченцев продолжали вжиматься в землю, вслушивались, всматривались. Дистанцию в пять километров от Ломова до Пастушьего они преодолели за полтора часа. Напарники шли по разреженному осиннику, страхуя друг друга, старательно обходили открытые участки. Но за Пастушьим начиналась зона повышенной опасности, напичканная патрулями и приборами слежения. Недооценивать противника никто не собирался.
– Ладно, товарищ капитан, надо работать. На дорогу лучше не выходить, обойдем огородами и двинем в лес. Дьявол!.. – ругнулся один из офицеров. – Нет, как ни крути, а придется идти по дороге. В лесу мы все ноги переломаем, там же не видно ни зги.
– Есть идея, товарищ старший лейтенант, – пробормотал разведчик, приподнял голову и уставился на серое марево, в котором растворился деревенский пьяница.
Второй уставился в ту же сторону. Оба затихли.
– Интересно, Серега, ты думаешь о том же, о чем и я? – сказал один через минуту.
– Так точно, товарищ капитан. Мы мыслим хитро, но прямолинейно. Есть смысл позаимствовать что-то лучшее у народа, нет?
План вырисовывался смутный, но оригинальный. Ломиться через чащи бурелома было глупо. Где находятся посты, висят датчики слежения?
Две тени пересекли огород, скрылись в дебрях крапивы. Один из напарников через энное время объявился на лесной дороге недалеко от опушки. Он брел пьяной поступью, запинаясь через шаг, что-то мурлыкая под нос. Потертая болоньевая куртка висела на нем мешком, шнурки дурацких тяжелых ботинок волочились по земле.
Лес почти вплотную подступал к дороге. Кривые осины чередовались с зарослями кустарника. Деревья смыкались над головой человека, но рассеянный свет луны все же доставал до земли, озарял кипы жухлой травы, корни, плетущиеся по земле.
Углубиться в лес ему удалось метров на сто, никак не больше. Шнурок запутался в чертополохе, за что-то зацепился. Мужчина чуть не упал, смешно замахал руками, дернул ногой, освобождаясь от помехи, снова едва не растянулся. Он начал заковыристо ругаться, путая русские и украинские слова. Этот человек не видел, как от дерева отделилась фигура с автоматом и преградила ему дорогу. Когда он решил продолжить движение, то чуть не протаранил солдата, очень удивился, вытянул шею.
– Тю!.. Хлопец, а ты кто таков будешь? Погоди-ка! – Мужчина начал всматриваться в темноту, мол, не померещилось ли?..
Военный поднял автомат.
– Стоять. Ты что за хрен с горы?
Из-за дерева вышел еще один, приблизился сбоку кошачьей поступью. В свете луны на рукаве поблескивал шеврон в бордово-черных тонах. Мужчина заметил этого патрульного, попятился, но пьяного изображать не перестал, даже наоборот, закачался, забубнил с утроенной энергией. Украинский язык бывший капитан Ряшин знал так же хорошо, как и русский.
– Хлопцы, вы чего меня пугаете? Иду себе, никого не трогаю. Сам я местный, из Пастушьего. Быченок моя фамилия, Ромкой зовут. Да, выпил немного, разве запрещено? Хлопцы, а может, и вам налить? Так пойдемте, в доме еще осталось.
– Ты куда идешь, кретин? – процедил патрульный.
– Так я ж сказал, – удивился пьяный мужик. – Жену Любку немножко прибил, так она, дура, обиделась, до сестры побежала, в Бутово. Это ж сюда?..
– Мужик, вали отсюда к чертовой матери, – прошипел военный. – Пока мы тебя не пристрелили. Нет здесь никакого Бутово.
– Да как же нет? – проблеял пьянчужка. – Там оно, Бутово… – Вдруг он икнул и начал озираться. – Слышь, хлопцы, а где это я?
– Погодь-ка, Василь! – Солдат насторожился. – Брешет-то он исправно, как по писаному, вот только не пахнет от него ни хрена. Ты что-нибудь чувствуешь?
– Да вроде нет. – Второй боец тоже напрягся, отпрыгнул, передернул затвор. – Эй, мужик!.. А ну, мордой в землю!
Ряшин и не думал подчиняться, стоял и качался. Глупая улыбка блестела в лунном свете. Солдат толкнул его, выставил ногу. Лазутчик повалился и возмущенно крякнул.
– Надо сообщить в караул, – сказал первый украинский боец, отстегивая от пояса рацию. – Пусть разбираются, что за тип залетный. Миха, держи этого пострела на мушке.
Связаться с начальством военнослужащий не успел, хотя мыслил в правильном направлении. В кустах, стоявших за пределами дороги, раздался сдавленный вскрик. Там что-то хрустнуло, забулькало, затряслись ветки. Вероятно, в зарослях находился третий участник патрульной группы, решивший не выходить из укрытия. Тоже верное решение, но оно не помогло.
Военные на дороге растерялись. Ствол автомата проделал дугу в направлении кустарника.
В тот же миг активизировался Ряшин, лежащий носом в землю. Он резво перекатился, махнул ногой, проводя подсечку, и боец повалился хребтом в заросли чертополоха. Ряшин был уже на ногах, подхватил выпавший автомат, ударил прикладом в висок – мощно, с вывертом. Среагировал второй, подпрыгнул, словно заяц, но что-то просвистело из кустарника и вонзилось ему в бок. Военный повалился на колени, захрипел, задыхаясь, выронил автомат. От боли у него помутился рассудок. Он извернулся, выдернул из тела нож с зазубринами на верхней кромке лезвия. Выжить после такого трудно. Кровь полилась как из крана. Солдат повалился на бок, сделал несколько попыток подняться, но так и не смог, вздрогнул, потом затих.
– Ты прямо многостаночник, Серега, – одобрительно заметил Ряшин, забрасывая за спину трофейный автомат. – Клиент готов?
– Клиент готов, – подтвердил из кустов Васько. – Ты же знаешь, я шею выкручиваю посильнее ревматизма. Подожди минутку, Славик, у товарища тут что-то интересное в подсумке. Ого, представляешь, им на пост гранаты «Ф-1» выдают.
– Не думаю, что это инициатива начальства, – проворчал Ряшин, опускаясь на колени перед затихшим бойцом. – Сами, наверное, добывают и таскают с собой, чтобы не так страшно было. Возьми, в хозяйстве пригодится.