Жестокость любви
Шрифт:
Пандора смешалась:
— Я не понимаю.
Руперт со вздохом пробежался рукой по волосам, прекрасно понимая, что у него и впрямь неприглядный вид — растрепанные волосы, круги под глазами, щетина и помятая одежда. Неудивительно, что она приняла его за неверного супруга.
— Именно Хенли пришла сюда вчера вечером и настаивала на том, чтобы поговорить со мной, — объяснил он.
— Моя Хенли? — словно заведенная, проговорила Пандора.
— Хватит повторяться, любимая, — насмешливо протянул он. — И я определенно не провел нашу первую брачную ночь, равно как и никакую другую, в постели этой женщины.
Пандора судорожно сглотнула
— Почему Хенли пришла сюда и вызвала не меня, а тебя?
— Ах… — вздохнул Руперт. — Приятно видеть, что разум вновь возобладал над эмоциями.
Она поежилась от подобного сарказма.
— Потрудись объяснить, что случилось? Почему Хенли решила поговорить с тобой, а не со мной?
Руперт нахмурился:
— Вчера вечером кто-то снова вломился в Хайбери-Хаус.
— О боже! — Пандора побледнела и ухватилась за спинку стула у туалетного столика. — Есть пострадавшие, — догадалась она.
Руперт кивнул, в очередной раз подивившись ее проницательности.
— К несчастью, Бентли получил серьезный удар по голове…
— Я должна срочно ехать в Хайбери-Хаус!
— Его там больше нет, любимая, — сообщил ей Руперт.
— Больше нет? — Ее глаза расширились и потемнели, она покачнулась. — О господи, он?.. — Она побелела как полотно, полагая, что Бентли отправился к праотцам.
Руперт в два шага пересек разделявшее их расстояние и подхватил жену, которая чуть не упала в обморок.
— Прости меня, любимая, я устал и неправильно выразился. — Он прижался лбом к ее волосам, она судорожно вцепилась в его жилетку. — Бентли не умер, — успокоил он ее. — Нынче утром у него наверняка жутко болит голова, но он жив.
Пандора без сил упала на него.
— Спасибо тебе, Господи! Я бы не пережила, если бы с ним что-то случилось. — Она подняла голову и посмотрела на Руперта. — Но если он не в Хайбери-Хаус, то где же?
— В моем поместье в Кембриджшире, — сказал Руперт. — Как и все остальные твои слуги. Я проследил, чтобы они благополучно отбыли туда, поэтому и задержался до двух часов ночи. Смит согласился поставить у Хайбери-Хаус двоих своих охранников, но я все же решил, что будет лучше увезти Бентли и прочих от греха подальше, пока ситуация не прояснится. Если бы я вчера позволил тебе поговорить с Хенли, ты бы только еще больше расстроилась. Она, по своему обычаю, впала бы в настоящую истерику. Но на этот раз я прощаю ее, ведь у нее хватило ума сообщить новости мне, а не тебе, — с удовлетворением добавил он.
— Спасибо, Руперт. Я… — Она задрожала в его объятиях и нерешительно воззрилась на мужа. — Я несправедливо обвинила тебя.
— Да уж, — поджал он губы. — И полагаю, пролила немало напрасных слез.
— Потому что я думала… верила…
— Ты ясно дала понять, что на самом деле думаешь обо мне и моих моральных устоях, Пандора, — мрачно заявил Руперт.
— Я просто… просто это было так похоже на… — Она покачала головой, глаза снова наполнились слезами. — Мне, правда, жаль, Руперт. Мне не следовало… У меня не было причин думать, что… — Она прикусила пухлую губу, остановившись на середине фразы.
Его лицо смягчилось.
— Послушай, не пришла ли пора поговорить о твоем браке с Мейбери?
— Барнаби? — нахмурилась она. — Но… какое отношение мой первый брак имеет ко всему этому?
Самое прямое, по мнению Руперта! Хотя он до сих пор не понял всех хитросплетений…
Уладив дела в Хайбери-Хаус, он среди ночи вытащил из постели Бенедикта, дабы узнать, что его люди выяснили о жизни, которую Мейбери вел в Хайбери-Хаус во время своего брака с Пандорой.
Оказывается, Мейбери приобрел Хайбери-Хаус за несколько лет до брака с Пандорой. Владельцы соседних особняков сообщили имена торговцев, которые доставляли в дом Мейбери различные товары, поведали о наличии камердинера, визитах делового представителя Мейбери и его адвоката, а также его приятелей по политической партии. Но вся эта информация оказалась практически бесполезной. Кем была любовница Мейбери, так и осталось тайной за семью печатями.
Как ни тяжело было вспоминать явно несчастливый первый брак, кроме Пандоры, пролить свет на данный вопрос было некому.
Руперт взял ее лицо в свои ладони и заглянул в фиалковые глаза:
— Пандора, Мейбери уже десять лет владел Хайбери-Хаус, прежде чем оставить тебе его по завещанию.
— Да, и что? — озадаченно уставилась она на него.
— Об этом очень нелегко говорить… — Он покачал головой. — Я твердо уверен в том, что Мейбери приобрел данный особняк для тайных встреч со своей любовницей…
— Нет.
Ответ прозвучал как приговор, не подлежащий обжалованию.
— Я говорил, что это может причинить тебе боль, Пандора, но… — Он замолчал, поскольку она высвободилась из его объятий и, отвернувшись, скрестила руки на животе, словно защищаясь от удара. — Я не хочу причинять тебе лишнюю боль, ты и так натерпелась. — Он вздохнул, прекрасно понимая, что без этого не обойтись. — Но Мейбери…
— …не имел любовницы, — заверила его Пандора, стоя к нему спиной.
— Ты не можешь знать это наверняка, любимая.
— Еще как могу. Я действительно могу с полной уверенностью утверждать, что у Барнаби не было любовницы ни до брака, ни после него.
Несколько долгих секунд Руперт внимательно смотрел на нее, потом проговорил:
— Он был импотентом?
Пандора невесело усмехнулась:
— Я так не думаю.
— Ты так не думаешь? Что ты хочешь этим сказать?
— Я не вижу связи между предполагаемой любовницей и тем, что вот уже целый год в мой дом постоянно кто-то вторгается. — Пандора сменила тему, неожиданно поняв, что у нее не хватает духу открыть Руперту все неприглядные детали своего первого брака.
Особенно теперь, когда она собственными руками чуть не разрушила второй! Она оскорбила Руперта недоверием. Сможет ли он когда-нибудь простить ее за это? Ведь всю прошлую ночь, пока она лила тут слезы, он заботился о ее домашних, спасал их от беды!
Он пожал широкими плечами.
— Мне кажется, что после внезапной смерти Мейбери в Хайбери-Хаус могли остаться доказательства, указывающие на личность его любовницы. Возможно, какие-то вещи. Или даже письма.
— Я велела Бентли присмотреть за тем, чтобы все личные вещи Барнаби были сложены в сундук и унесены на чердак до моего переезда в Хайбери-Хаус. — Пандора поджала губы, представив, как Барнаби развлекался со своим любовником в особняке, который теперь стал ее домом. Неужели он был настолько жесток, что даже после смерти решил нанести своей не любимой и нежеланной супруге подобное оскорбление? Правда, иногда он обращался с ней с такой злобой, будто она виновата в том, что ему пришлось жениться на ней. Хватило бы ему этой злобы, чтобы сыграть с ней последнюю шутку и поселить там, где он тайно встречался со своим любовником?