Жиголо для блондинки
Шрифт:
Отмечали у Толи дома. Толина мать смотрела на Карину и губы поджимала. Ей казалось, что изнеженная блондинка в тюлевом платье ее сына погубит. А если не погубит, то до добра уж точно не доведет. Карина подслушала, как свекровь жаловалась какой-то своей подруге:
– И на что она способна, эта барыня? Борща не сварит, рубашки не погладит. Актриса!
– Может быть, остепенится?
– Куда там! Ты ее ногти видела? Как с такими ногтями картошку чистить?
Она ошибалась. Карина и борщи варила, и пироги научилась печь не хуже самой свекрови, и вставала спозаранок, чтобы погладить для Толика брюки. И детей ему двоих родила, и воспитала их без всяких нянек. Да еще и карьеру умудрилась при этом сделать. И что в итоге получилось…
А
– Ты сумасшедшая, – пылко шептал ей Толик. – Я никогда не встречал такой страстной женщины, как ты. В постели тебе нет равных. Признайся честно, где ты всему этому научилась?
Карина скромно улыбалась в ответ.
Если верить знатокам сексологии, на протяжении жизни женщину подстерегает несколько гормональных всплесков. Первый взрыв сексуальности – подростковый возраст, когда охапками хватаешь новые впечатления и неугомонные желания отнюдь не кажутся опасными. Школьницей Карина целовалась с подружкой, имя которой давно забыла, – это у них называлось «учиться целоваться», они вроде бы тренировались, чтобы в один прекрасный день не опростоволоситься перед каким-нибудь мальчиком. Но поскольку подходящего мальчика вокруг не наблюдалось, Карина влюбилась в эту самую подружку. То была целомудренная детская любовь, подкрашенная жадными поцелуями, от которых дрожали колени. Она во всем той девочке подражала, даже говорить научилась, как та, немного растягивая слова. А потом подружкин папа застал их целующимися, и Карина была «отлучена от дома». Было им тогда по тринадцать лет, и «целовальные» уроки пригодились только через три года, на выпускном. А подружку ту, кстати, в девятом классе исключили из комсомола за то, что она попыталась залезть под юбку к симпатичной учительнице по географии.
Второй гормональный всплеск – двадцать пять. Пик красоты, у Карины в то время выросла наконец грудь, она выбралась из шелухи полудетских комплексов, как ящерица из старой кожи. Тогда она была уже замужем, они с Толей подумывали о ребенке. «Предродительский период» – так называла она то время. Эгоизм влюбленности, бесшабашность – они запросто могли сбежать на выходные в Ленинград, летом по ночам купались в Серебряном Бору.
Однажды Карина, будучи еще неизвестной актрисой, нарядилась в цыганку, вымазала разведенной тушью русые волосы, обмоталась цветастыми платками и гадала уличным прохожим. Толя стоял в сторонке и покатывался со смеху, а люди ей верили и давали деньги. Какой-то дядька дал розовую десятку – целое состояние. В тот вечер она заработала целых двадцать пять рублей – на эти деньги можно было бы питаться целую неделю, можно было бы купить что-то нужное. Толя учился в аспирантуре, у него была только стипендия, Карина зарабатывала мало. Но они отправились в ресторан при гостинице «Таджикистан» и со словами «Один раз живем!» все потратили.
А потом Толя устроился на работу – днем он писал диссертацию и просиживал в какой-то конторе, ночью работал грузчиком. Карина его в то время практически не видела и скучала, словно он был капитаном дальнего плавания. Сама она пошла в гору, ей предложили заметную роль, потом еще одну, еще – и вот она уже узнаваемое лицо, утром за ней приезжает студийная «Волга», у нее просят автографы, ее гонорары растут. Поклонников море. Она легко могла променять замотанного работой Толю, например, на модного писателя, который дарил ей розы,
Зоя, в то время уже молодая мать, погуливала налево при первой подвернувшейся возможности. Поскольку возможностей у нее было куда меньше, чем у Карины, Зоя искренне недоумевала – почему подруга строит из себя монашку? А Карина ничего из себя не строила, она просто была влюблена.
Потом родились близнецы, два года Карина не снималась. Дети росли красивые и здоровые, она вполне могла бы доверить их няньке (как сделала это та же Зоя), несколько раз Карина об этом думала, но потом представляла, как ее малыши улыбаются незнакомой тетке, и сгорала от ревности. Она ревновала своих детей больше, чем своего мужчину.
Толя много работал и был справедливо вознагражден – в начале восьмидесятых он занялся фарцовкой, в конце – создал собственную фирму. В общем, десять лет назад выяснилось, что Карина замужем за успешным, правда, безнадежно уставшим предпринимателем, который «подсел» на работу, как на опасный наркотик. Толя вполне мог бы нанять управляющего, но он ревновал свою работу так же, как Карина ревновала когда-то детей.
Третий гормональный всплеск – тридцать пять. Она – в зените славы. Немного поправилась, но это ей только идет. Зрелая пряная женственность казалась ей слаще смутной юной прелести. Карина всегда относилась к сексу почти равнодушно, но тогда словно кто-то повернул в ней рычажок, отвечающий за страсть. Врубил его на полную мощь.
Толя возвращался домой поздно, и Карина набрасывалась на него, словно у нее пять лет не было мужчины. Он сначала удивлялся, но потом привык. Никогда раньше физическая близость не казалась ей столь сладкой. Она не замечала, что Толя стал ленивым – раньше он начинал сексуальный сеанс с массажа ступней, постепенно поднимаясь выше, раньше он был изобретательным и любил придумывать новые позы. Ей было все равно – Карину интересовал сам секс, а не прелюдия.
Все прошло, когда ей подкатило к сорока. Ночи, полные судорожных вздохов и умоляющего шепота – прекрати, ну что же ты со мной делаешь, нет, продолжай! – трансформировались в еженедельный супружеский секс с предсказуемым и давно утвержденным сценарием. Но Карина была довольна. «Наверное, я повзрослела, – думала она. – Или, взглянем правде в глаза, даже постарела!» Вот так и выглядела жизнь кинозвезды Карины Дрозд, если смотреть на ее биографию под углом гормональных всплесков.
И вот теперь этот мальчик. Арсений. Когда он прикоснулся к ней там, в ресторане, по ногам Карины пробежала горячая волна. Почему? Неужели потому, что он внешне похож на давно забытого ею Артема, которому когда-то Карина неосмотрительно вручила свою девственность? Нет, нет, вряд ли – она ведь даже влюблена в Артема не была и не вспоминала о нем с тем трепетом, с которым женщины обычно вспоминают своих первых мужчин. К тому же при ближайшем рассмотрении не так уж они и похожи. Надо признать, что объективно Артем был гораздо красивее, у него было правильное породистое лицо. И все же – в Арсении есть что-то большее. Взгляд. Взгляд повидавшего взрослого человека на юном лице – от этого контраста в жар бросает!
А может быть, она просто была немного пьяна? Или сработал эффект противоположности – почему-то она ждала, что нанятый ею мальчик, жиголо, окажется одним из тупых красавчиков, легионы которых ошиваются вокруг стареющих богатых дам. А он непринужденно рассуждал о кино, читал ее любимую книгу нигерийского писателя Амоса Тутуолы, которого в Москве мало кто знает, а держался так, словно она ему интересна.
Или платные мальчики всегда так ведут себя с клиентками в надежде, что их услугами воспользуются еще раз? Эх, надо бы посоветоваться с Зоей, жаль, что нельзя разбудить подругу прямо в четыре утра и потребовать совет. Ничего, осталось потерпеть (Карина взглянула на часы) – осталось потерпеть каких-нибудь пять-шесть часов. Зоя проснется и расставит все по своим местам.