Жил на свете рыцарь бедный
Шрифт:
— Что еще?
— Еще аукцион будет на днях, — сообщил Коля. — Опять СМИ будут делить. Хотя вообще-то это одно название — аукцион, всем известно, что Дерюгин уже победил. Чайковский локти кусает… Общественность возмущается…
— А ведь это, пожалуй, теплее, — сказал Мышкин. — Сделать так, чтобы ему стало не до того… И вообще ни до чего… Хотя бы временно. Стилистика, конечно, нестандартная… но кто его знает? Надо обдумать.
— Вот вы говорите — нестандартная, — вдруг вдохновенно заговорил Коля. — А для кого нестандартная? Для «крутых»? А вдруг это не они, а кто-нибудь из СМИ?.. Может,
Мышкин и Гаврюшин уставились друг на друга.
— А что? — проговорил Гаврюшин в конце концов. — Вай, так сказать, нот?
— Ну, не знаю… — Мышкин с сомнением покачал головой. — Этот не купит — другой купит. Против лома, как известно, нет приема… Разве что какой-нибудь Робин Гуд, который всем новым русским войну объявил…
— А я бы все-таки проверил, как там и что, — задумчиво сказал Гаврюшин. — Кто особенно возражал, выступал и все такое…
— Ну, может быть… — неопределенно пробормотал Мышкин.
— А скажите, пожалуйста, — вдруг снова отважился Коля, окрыленный предыдущим успехом, — мы что, совсем не допускаем, что ее убили… не из-за Дерюгина, а из-за нее самой?
— Свежая мысль! — хмыкнул Гаврюшин. — А отпечатки-то, Коля? Вот те, что на пистолете? Полагаете, кто-то случайно прихватил именно этот пистолет?..
Коля стушевался.
— А с чего он вообще начал? — вдруг спросил Мышкин.
— Кто?
— Дерюгин… Кто он по специальности? С какого бизнеса начал? С чего-то он ведь начал?
— Этого я пока не выяснил, — смутился Коля. — Я же только последние газеты читал. Сейчас поеду смотреть дальше.
Гаврюшин пожал плечами:
— И я не знаю. Как-то не интересовался…
Коля попрощался и ушел.
— Не пойму я, инспектор, чего вы его дрессируете? — сказал Гаврюшин, глядя ему вслед. — Ну что он там найдет? Не проще ли самого Дерюгина спросить или наших «экономистов»?
— Хорошо, — как-то сразу согласился Мышкин. — Завтра дам отбой. Просто мне кажется, знаете… что в газетах можно откопать массу полезной информации… если, конечно, уметь копать…
Гаврюшин внимательно посмотрел на него и неожиданно громко фыркнул. Мышкин ответил удивленным взглядом.
— А знаете, что мне все время кажется, инспектор… — посмеиваясь, пояснил Гаврюшин. — Вот вы тут выясняете про конкурентов, про бизнес, про аукцион этот… А мне все кажется, что в глубине души вы уверены, что все дело в той книжечке и что через нее все раскроется. Знаете, как в романах или в кино… Много-много ложных ходов — и одна такая деталька, совсем мелкая… но не может же она быть лишней!..
Он как-то неожиданно оборвал и замолк.
— Очень может быть… — признался Мышкин. — Может, вы и угадали… почти… И что с того?
— Да ничего. — Гаврюшин пожал плечами. — Просто… вот будет смешно, если она окажется действительно ни при чем…
— Совсем ни при чем? — как-то очень по-детски переспросил Мышкин.
— Ну да, совсем.
— А знаете, что, Женя? — Мышкин неожиданно широко улыбнулся. — Ведь очень возможно, что вы правы. Что я это… из литературы — чтобы ружье выстрелило. И останусь в дураках!
Гаврюшина, при виде этой улыбки, так и подмывало сказать: «Уже!» — но с другой стороны,
— Та-ак, — протянул он, глядя на часы. — Вот-вот Василий явится. Кто будет с ним разговаривать?
— Давайте вместе, — предложил Мышкин. — Вы ведете, я вступаю по мере необходимости. Про запись в дневнике у Козловой и насчет алиби — в последнюю очередь. Так?
— Разумеется, — кивнул Гаврюшин. — Сначала общие соображения: про Дерюгина, про Козлову, то да се… Наталью эту тоже, я думаю, на засладочку…
В этот момент зазвонил телефон. Мышкин снял трубку.
— Да, — сказал он, — я слушаю, — и вдруг ужасно покраснел и схватился за голову. — А у вас что сказано? Да-да, все правильно, да, пропустите скорее, это я виноват…
Он повесил трубку и смущенно взглянул на Гаврюшина:
— Угадайте, на кого я заказал пропуск?
— Чего тут угадывать! На Тошкина, разумеется!
Оба рассмеялись. В дверь постучали.
— Войдите, — сказал Мышкин.
Василий Зуев оказался плотным коренастым мужчиной лет тридцати пяти. Главную особенность его внешности составляли пышные усы совершенно пшеничного цвета, придававшие ему сходство с большим, красивым котом. «Какое-то такое слово… — подумал Мышкин. — Не ухоженный, нет… Вальяжный? Холеный?» Он взял у Зуева пальто, повесил его на крючок, после чего отошел в сторонку и уселся на подоконнике. Зуев развалился на стуле напротив Гаврюшина. Гаврюшин представился, наскоро извинился, что не дает человеку опомниться — ничего, мол, не поделаешь, работа у нас такая, да и обстоятельства, сами понимаете… — выслушал в ответ снисходительно-добродушное «да чего уж там, все понятно» и приступил к делу:
— Вы являетесь заместителем генерального директора корпорации «Анварес», то есть заместителем Антона Дерюгина. Так?
— Совершенно справедливо.
— Давно вы работаете вместе?
— Да в общем, с самого начала… Уже лет десять.
— Познакомились тогда же?
— Нет, мы всю жизнь знакомы.
— То есть? С детства?
— Ну да, с детства, со школы. Учились вместе. Потом поступили в разные места. Я — в Плешку, он — в «керосинку». Ну, общаться стали меньше, конечно… Потом распределились: я в НИИ, он в КБ. Встречались время от времени. Потом, сами понимаете, времена изменились — Антон пошел в бизнес и почти сразу меня втянул. Сдернул, можно сказать, с насиженного места и выманил на жизненные просторы.
Мышкин удивленно покосился на него. Кот быстро освоился в новой обстановке и начал говорить метафорами.
— По дружбе? — зачем-то поинтересовался Гаврюшин.
— Ну как — по дружбе… — Зуев усмехнулся. — По чистой дружбе дела, знаете, не делаются… Я ему нужен. Мозговой центр.
«Скромненько!» — отметил про себя Мышкин.
— Да вы не смотрите на меня так, — как ни в чем не бывало продолжал Зуев, обращаясь к Гаврюшину. — Я не хвастаюсь. Антон — он и сам неплохо соображает. Ему терпения не хватает все просчитать и продумать до конца. Он такой… с полетом. Заводной. Ему себя сдерживать скучно. Вот для этого я и нужен. Он придумывает, я обдумываю. Ну, в общем, что я вам рассказываю… Разделение труда у нас, короче. Разумное разделение.