Жила-была девочка, похожая на тебя…
Шрифт:
Когда она проснулась утром, ей показалось, что ничего не произошло. Мама подала ей завтрак в ее любимой тарелочке. Папа улыбнулся ей через край газеты и спросил: «Как себя чувствует моя дорогая дочурка?» Энни лелеяла надежду, что вся злоба и ругань ушли навсегда.
Несколько дней все шло более или менее нормально. А затем споры и раздоры возобновились. Энни терпеть этого не могла, но потом решила, что, должно быть, все мамы и папы таковы. В конце концов, откуда она могла знать — ведь у нее не было другой мамы и другого папы? Иногда она присматривалась к мамам и папам
В последнее время Энни стало казаться, что папа и мама стали ругаться чаще. Мама как будто стала более тихой и сосредоточенной, когда они оставались с ней вдвоем, а папы теперь часто не бывало дома. Он приходил с работы все позже и позже, а в иные дни Энни не видела его вовсе.
Порой, когда мама становилась особенно молчаливой и грустной, Энни спрашивала ее, не случилось ли чего-нибудь. Мама улыбалась и отвечала что-то вроде: «Нет, ничего, доченька. Я просто думаю свои думки».
Иногда Энни тревожилась, думая, что, может быть, она сделала что-то не так, отчего мама стала грустить, а папа стал реже бывать дома. Но чаще всего она старалась об этом не думать, а думать о том, что, может быть, ей все это просто показалось и что скоро дела пойдут на лад.
Как-то раз, после обеда, мама сказала Энни: «Нам с папой нужно кое о чем поговорить с тобой» \ Энни почувствовала, что какая-то противная дрожь поползла по всему ее телу. Она не знала, что это было, но чувствовала себя прескверно.
Мама с папой подсели к ней поближе. Мама заговорила первой.
«Доченька, — сказала она, — мы с папой видим, что наша совместная жизнь не приносит нам счастья, поэтому мы решили разойтись».
«Это значит, что мы больше не будем состоять в браке, — добавил папа, — и будем жить отдельно, в разных домах».
У Энни отвисла нижняя челюсть. Ей показалось, что все ее внутренности провалились куда-то. «Но-о… но-о… вы же не можете…, — едва пролепетала она. — Вы не можете развестись, ведь вы же мои мама и папа!» И она заплакала.
«Энни, деточка, — сказала мама, которая тоже была готова расплакаться. — Мы с папой пытались продолжать жить вместе, но от этого мы чувствовали себя еще более несчастливыми».
«Но почему же? Почему вы не можете жить вместе, как раньше?»
«Дорогая моя, — заговорил папа, — когда мы с мамой встретились впервые задолго до того, как ты родилась, мы полюбили друг друга и поэтому поженились. Прошло много времени, и мы начали меняться. Каждому из нас стали нравиться или не нравиться разные вещи. Мы перестали уживаться друг с другом, делая друг друга несчастными. Мы больше не можем жить счастливо вместе, и поэтому нам лучше жить отдельно и развестись. Развод означает, что мы больше не будем мужем и женой, но я останусь твоим папой, а мама останется твоей мамой, как прежде2».
«Но если вы раньше любили друг друга, то почему же вы не можете полюбить друг друга снова?»
«Любовь — это такая вещь, которую трудно понять даже взрослым, — сказала мама. — Мы пытались продолжать любить друг друга, но из этого ничего не получилось».
«А что же будет со мной, когда вы разведетесь?» — спросила Энни, хлюпая носом. Ей стало вдруг очень страшно: а что если они не станут жить с ней, захотят оставить ее?
«Ты останешься жить здесь с мамой, малышка, — сказал папа, — я же скоро переселюсь в другое место2».
«Но как же я тогда смогу видеться с тобой?» — спросила Энни папу. Она просто не могла допустить мысли, что больше не услышит, как ее папа возвращается домой.
«Ты сможешь приходить ко мне, когда захочешь, — сказал папа. — Можешь приходить и оставаться у меня на выходные дни».
«А почему ты не можешь остаться здесь?» — спросила Энни. Она не хотела просто навещать своего папу. Ей хотелось, чтобы он остался жить вместе с ней.
«Я не могу здесь остаться, девочка моя, потому что я больше не буду здесь жить, — сказал папа. — Но ты можешь приходить ко мне. Мы с мамой условимся, когда ты сможешь регулярно меня навещать3».
«Но я не хочу просто навещать», — сказала Энни и заплакала снова. Ну почему папа не мог понять, что она хотела, чтобы он остался здесь и был с ней? Разве мог он ее любить, если захотел жить вдали от нее4?
Папа пожал плечами и бросил взгляд на маму. Мама обняла Энни и сказала: «Иди спать, деточка. Мы еще поговорим с тобой утром».
Проснувшись на следующее утро, Энни вспомнила, что произошло что-то страшное. Ее тельце ныло и было тяжелым, как будто оно не хотело просыпаться, и было как-то муторно внутри.
Ей потребовалось несколько минут, чтобы вспомнить точно, что же все-таки случилось. Когда Энни все вспомнила, она бросилась вниз по лестнице, холодея от одной мысли, что папа мог уже уйти.
Он был еще там. Папа выглядел немного усталым и, как обычно, ел свой завтрак. В какой-то момент Энни подумала: может быть, на самом деле ничего не произошло? Но когда вошла мама с заплаканными глазами, она поняла, что это все-таки случилось.
«Папочка, не уходи. Пожалуйста!» — сказала Энни умоляющим голосом.
Папа поднял глаза — они были очень печальны. «Я должен, Энни», — сказал он.
Может быть, подумала Энни, если бы она вела себя безупречно, ее родители поняли бы, какая у них была хорошая семья, и не расстались бы. В тот день, и на следующий день, и еще на следующий день она совершала только хорошие поступки. Было невероятно трудно делать сразу так много хорошего и все время вести себя очень и очень хорошо, но Энни думала, что если она будет и дальше так себя вести, ее родители останутся вместе. Но все было напрасно.
В субботу ее папа переехал в новый дом. Энни было так грустно, что она не могла даже говорить. Она поднялась наверх в свою комнату и взяла куклу-папу. «Я сейчас тебя накажу, — сказала она. — Отцы должны заботиться о своих детях!» Потом она взяла куклу-маму: «Матери и отцы должны всегда жить вместе. Вы плохие, вы скверные. Да, да, да!»
В тот день и вечер Энни чувствовала себя совсем больной. Болел живот, болела голова, болели глаза. Ей казалось, что вся она была одна сплошная ноющая рана.