Шрифт:
1-ая глава. Нет худа без добра
Я совершенно обычный человек, без видимых талантов и перспектив на будущее. Поэтому я третий час гуляла по Московским улицам с выключенным телефоном, совершенно не переживая, что провалила экзамены, соответственно, не поступила в институт. Гораздо неприятнее сообщить это родителям. Конечно, они не впадут в панику, но осуждающий взгляд отца и причитания мамы будут теребить мои нервы не одну неделю, опуская моё настроение ниже плинтуса.
Подходя к дому,
– Ух, боюсь, боюсь. – прошептала я себе под нос, и обречённо потопала в подъезд. Открыв дверь, с порога закричала: – Я не поступила, не казните сразу. Год поработаю, подготовлюсь…
В коридор вышел отец.
– Мы знаем, Юлька уже сообщила. – безэмоционально сказал родитель.
Юлька – это моя подруга. Мы дружим уже вечность, в нашей памяти стёрся незабываемый для наших предков бой ведерками в песочнице, который они вспоминают каждое застолье. К слову, сначала была дружба между нашими мамами, по инерции она переросла в семейную, а мы с Юлькой наследовали, и закрепили эту связь. Наша семья жила на шестом этаже, а тётя Мила и дядя Витя с Юлькой, на девятом. И наше розовое детство с шестилетнего возраста проходило в плотной связке, то на шестом, то на девятом этаже, в зависимости от рабочих смен и загруженности наших родителей.
– Работа немного подождёт. – выдал отец. Я удивлённо вскинула на него глаза. Он продолжил, подталкивая меня к кухне: – Ты помнишь тётю Нюру из деревни?
– Помню, но смутно. Такая суетливая, окающая тётушка.
Мама молча поставила передо мной тарелку с борщом.
– Она звонила сегодня. Бабушка сильно болеет.
Отец отвёл глаза. Мама вздохнула:
– Да не тяни ты уже! – потом твёрдо сказала, обращаясь ко мне: – Остаток лета, а может и осень, ты проведёшь у бабушки.
– Оппа! Неожиданно… Я столько раз вас просила отвести меня на каникулах к бабушке, но вы всегда были против. Что произошло сейчас?
Они смущённо переглянулись. Со стороны это выглядело странно. Я подозревала, что между ними и бабушкой Агатой что-то произошло. Папа был её единственным ребёнком, и наша семья до моего шестилетнего возраста жила в карельской деревне в большом деревянном доме, вместе с бабушкой. Я плохо помню это время, но лес мне снится до сих пор. В памяти остались молодые, необыкновенно синие глаза бабули, запах трав, вкус варенья из морошки, и мои синие ладошки, наполненные крупной, влажной черникой.
– Надо было давно тебе поехать. – прокашлялся отец, опускаясь на табурет. – Бабушка год назад на тебя дом переписала. А тут, то проект новый, то партнёры подвели… – Он развёл руками. – Впрочем, это не важно. Виноваты мы с мамой. Семья, есть семья, а мы поссорились, а потом… даже не знаю. Глупо всё. За последние десять лет, пару беглых встреч, да подарки на новый год и день рождения, курьером. – Он опустил голову.
– Мам, пап, как пару встреч? А почему я не была там?
– Давай об этом потом. – устало сказала мама. – Езжай, поухаживай за бабушкой, а мы приедем позже, как только утрясём дела на работе. Может всё и наладится между нами. Юлька с тобой на недельку поедет, а потом у ней учёба. – Мама опять вздохнула, посмотрев на меня влажными глазами. – Ну ничего, а ты на следующий год поступишь. Правда?
– Правда, мамуль. – Я подошла к ней, обняв её. – Ты не кисни, всё наладится. Вырасту я у вас человеком, как вы того хотите. А сейчас у меня миссия, возрождение родственных связей.
– Балаболка. Доедай и иди спать. Нам надо поговорить о многом, но сейчас… Короче, утро вечера мудренее. – Отвесив мне лёгкий подзатыльник, мама ушла в комнату.
Провести самый лучший сезон ягод и грибов в Карелии, это сказочно. Надеюсь, что бабушка быстро поправится, и наконец, расскажет мне сказку, которую начинала воодушевлённо: «Жила, была…», но всегда в самом начале вклинивалось неожиданное событие, а сказка откладывалась на потом. То соседка придёт, то кошка тарелку разобьёт или ливень начнётся, и бабуля спешно поспешит снимать белье, которое сохло на верёвках во дворе. Больше толком я ничего не помнила из своего раннего детства, разве что, отдельные размытие картинки огромного озера почти у самого дома, и одноногого старика, который жил на краю деревни, а когда шёл по дороге, звучно стучал палкой, которая торчала у него из штанины вместо ноги. Я жутко его боялась, и всегда пряталась, когда старик проходил мимо нашего дома.
Крутясь в постели, вспоминая эти обрывки из прошлого, долго не могла уснуть, а душа пела, ожидая перемен. Лишь бы с бабушкой всё было хорошо. Наконец, незаметно сон сморил меня, продолжая воспроизводить мои мысли. Мне снился лес с соснами великанами, солнечные поляны в цветах, и мы с Юлькой, взявшись за руки бежим, утопая в траве и хохоча во весь голос.
Когда, утром зевая с полузакрытыми глазам, я зашла на кухню, мама стояла у окна с чашкой кофе.
– А ты почему не на работе? – удивилась я, плюхаясь за стол.
– Лори! Неужели мне надо напоминать! Быстро в ванную чистить зубы. Я пока приготовлю кофе. Мне через час надо быть на работе, хочется успеть поговорить.
Я побрела в ванную. Прохладная вода освежила меня, а когда я взбодрённая, напевающая легкий мотивчик, вернулась на кухню, передо мной уже стояла чашка дымящего кофе и омлет.
– Ты же взрослая девочка, и знаешь, что сказки о ведьмах, магах, и все эти шоу по телевизору, просто шоу, без какой-либо основы.
Я поперхнулась кофе.
– Мам, ты умеешь удивить с утра. Какие ещё маги? Я вполне рациональный человек, ты это знаешь. К чему такой странный вопрос?
– Хотела убедиться ещё раз… Вот опять магический салон у дома открыли. – Мама отвернулась.
– Это бизнес, у нас сейчас и медицинские клиники на каждом шагу открывают, так это, по большому счёту, такой же бизнес. Вон, Юлькин папа палец дверью прищемил и попёрся туда не подумав. Так его, как космонавта проверяли. Анализы, сердце, прочие процедуры, а после предложили в клинику к ним лечь, на обследование. Тётя Мила вылечила сразу, всего за два быстрых сеанса: рёв рассерженного бабуина и угроза жизни чугунной сковородкой. Конечно, сто тысяч уже не вернёшь, но здоровье к дяде Вите вернулось сразу.