Жить, чтобы любить

REASON TO BREATH

by Rebecca Donovan

Copyright c 2013 Rebecca Donovan

All rights reserved

Издательство АЗБУКА®

Жить. Я проглотила комок в горле и сразу почувствовала, как распухли веки. В отчаянии от собственной слабости, я быстро смахнула слезы с глаз. Все, если буду об этом думать, то просто-напросто взорвусь.

Я оглядела

комнату, которая в принципе была моей, но не имела ко мне никакого отношения: у стены письменный стол с неподходящим к нему стулом, возле стола книжный шкаф с тремя рядами полок, который за много лет сменил множество домов. Никаких картин на стенах. Никаких напоминаний о том, кем я была до переезда сюда. Просто место, где я могла спрятаться – спрятаться от боли, колючих взглядов и резких слов.

Как я здесь оказалась? Я прекрасно знала ответ. Не осознанный выбор, а просто тяжелая необходимость. Идти больше было некуда, а они не могли от меня отвернуться. И потому стали моей единственной семьей, хотя особой благодарности я не испытывала.

Я легла на кровать и постаралась сосредоточиться на домашнем задании. Потянувшись за учебником по тригонометрии, болезненно поморщилась. Не ожидала, что будет настолько больно. Здорово! Похоже, мне всю неделю придется носить одежду с длинным рукавом.

Пульсирующая боль в плече тут же возродила в памяти ту безобразную сцену. На меня накатила такая бешеная злоба, что я стиснула зубы и сжала кулаки. Тогда я сделала глубокий вдох, накрывшись с головой пеленой забвения. Все, хватит, пора выбросить это из головы, и я сосредоточилась на домашнем задании.

Меня разбудил осторожный стук в дверь. Приподнявшись на локте, я попыталась вглядеться в темноту. Должно быть, я спала не больше часа, но, как задремала, не помню.

– Да, – прокашлявшись, ответила я.

– Эмма? – услышала я тоненький, осторожный голосок, когда дверь чуть приоткрылась.

– Входи, Джек, – как можно более приветливо сказала я.

Ухватившись за дверную ручку, он просунул в дверь голову. Голова оказалась на уровне той самой ручки.

Джек обшаривал комнату круглыми карими глазенками, но, поймав мой взгляд, – а я заметила, что он явно боится обнаружить что-то не то, – облегченно улыбнулся. Для своих шести лет он был на редкость смышленым.

– Обед готов, – потупившись, произнес он, и я поняла, что ему было бы куда приятнее передать мне сообщение иного рода.

– Сейчас буду, – попыталась улыбнуться я, и он тут же ушел.

Даже через коридор до меня доносился стук тарелок и мисок, а еще взволнованный голосок Лейлы. Непосвященный наблюдатель непременно решил бы, что это образцовая американская семья усаживается за стол, чтобы насладиться совместной трапезой.

Но стоило мне выползти из своей комнаты, как атмосфера тотчас же стала напряженной, словно своим присутствием я внесла диссонанс, испортила безупречную картинку. Еще раз сделав глубокий вдох, я попыталась себя уговорить, что справлюсь. Всего лишь очередной вечер. Но в этом-то и проблема.

Я медленно прошла по коридору, а оттуда – в ярко освещенную

столовую. Оказавшись на пороге, почувствовала, как от волнения скрутило живот. Поднять глаза я не осмелилась, а просто стояла, судорожно сжав руки. И к счастью, появление мое осталось почти незамеченным.

– Эмма! – подбежала ко мне Лейла.

Я нагнулась, и она повисла у меня на шее. Но когда руку пронзила острая боль, из груди невольно вырвался глухой стон.

– Посмотри, какая картинка, – сказала она, страшно гордая намалеванными розовыми и желтыми завитушками.

Неожиданно спину ожег такой злобный взгляд, что, будь это нож, я непременно упала бы замертво.

– Мам, а ты видела, как я нарисовал тираннозавра Рекса? – попытался отвлечь ее внимание Джек.

– Чудесно, солнышко, – ответила она, переключившись на сына.

– Очень красиво, – ласково сказала я Лейле, заглянув в ее искрящиеся карие глаза. – Послушай, а не пора ли тебе сесть за стол? Хорошо?

– Хорошо, – улыбнулась она, не понимая, что такие явные проявления любви ко мне вызвали дополнительное напряжение за обеденным столом.

Да и как она могла догадаться?! Для этой четырехлетней малышки я была кузиной, которую она боготворила, а она для меня – светом в окошке в этом мрачном доме. И разве можно было винить ее в том, что такая нежная привязанность стала для меня очередным источником неприятностей?! Разговор за столом продолжился, и я снова превратилась в человека-невидимку.

После того как еду разложили по тарелкам, я взяла себе цыпленка с картошкой и зеленым горошком. Каждое мое движение придирчиво отслеживалось, и я ела, не отрывая глаз от тарелки. Такого количества еды было явно недостаточно, чтобы утолить голод, но попросить добавки я не решилась.

Я невольно вслушивалась в слова, вылетавшие из ее рта, а она все талдычила о том, как измоталась на работе. И от звуков ее голоса у меня начинались спазмы в животе. Джордж в ответ, как всегда, что-то примирительно бормотал. И, только попросив разрешения встать из-за стола, я получила подтверждение того, что они помнят о моем присутствии. Джордж кинул на меня неуверенный взгляд и сухо кивнул.

Тогда я собрала со стола грязные тарелки, свою и Лейлы с Джеком, которые уже убежали в гостиную смотреть телевизор. И впряглась в ежевечернюю работу: убрав объедки, поставила тарелки в посудомоечную машину, надраила кастрюли и сковородки, испачканные Джорджем в ходе готовки.

Подождав, когда они перейдут в гостиную, вернулась к столу за оставшейся посудой. Вымыв тарелки, убрав мусор, протерев пол, я пошла обратно к себе.

Там я легла на кровать в наушниках от iPod и включила музыку на полную громкость, чтобы ни о чем не думать. Завтра после школы у меня игра, придется задержаться и пропустить чудесный семейный ужин. С тяжелым вздохом я закрыла глаза. Завтра – это уже другой день, день, который приблизит меня к тому моменту, когда я смогу оставить все позади. Я перекатилась на бок, на секунду забыв о своем плече, но тут острая боль напомнила мне, что именно я оставлю позади. И тогда, выключив свет, я позволила музыке убаюкать себя.