Жить во имя любви, любить во имя жизни!
Шрифт:
Вспоминая его горячие поцелуи, Вика от удовольствия прикрыла глаза. Ей на минутку стало страшно. А если бы она тогда послушалась Пашку? Если бы не приехала к Катерине, не встретилась бы с Сережкой, то и не узнала бы, что такое женское счастье. Но она здесь и счастлива до безумия. Сейчас Вике хотелось объять весь необъятный мир своими скрюченными руками, хотелось с каждым прохожим поделиться своим счастьем. Ну, с прохожими это она, конечно, перегнула, а вот с родными обязательно сегодня поделится и будь что будет! Нетрудно было догадаться, как на ее влюбленность отреагирует мать. Она скажет, чтобы этого бомжа вблизи
Чем ближе Вика приближалась к дому, тем тревожней становилось у нее на душе. Сейчас начнется! Он – бомж, алкаш, да и на черта ты ему такая? Чтобы сумки таскать и жить на твою пенсию? Мать скажет это, конечно, не со зла: она приведет факт, который не подлежит опровержению: ведь с Ванькой было именно так! Иванушке нужны были только сумки с продуктами, которые Вика таскала, чтобы хоть как-то задобрить свекровушку. Они же по жизни были голодными, хотя и получали немалые деньги на детей, а вот распоряжаться ими не умели. Неделю живут на широкую ногу: пьют и едят, что душе угодно, а потом три недели с протянутой рукой - кто что даст, или, возможно, собачка подвернется. Только Сережка не такой: он привык трудом зарабатывать себе на хлеб. И ее он прокормит, пусть мамочка не сомневается! Да и пенсию мать ей в этот раз отдаст! Все, она уже не маленькая девочка и то, что мать – ее опекун, это ничего не значит. У нее лишь ДЦП, а не умственная отсталость, так что отныне она своей жизнью будет распоряжаться сама. А мама? Мама должна будет смириться и принять ее выбор.
– А мы хотели в лапоть насрать и за тобой послать, – глядя на дочь, улыбнулась Светлана.
– А я и сама явилась, – закончив любимую материнскую поговорку, хохотнула Вика.
– Кушать будешь? Я свежего борща наварила.
– Мам, а когда я от твоего борща отказывалась? – расцвела Вика и повисла у матери на шее. – Где девчонки?
– В доме, в куклы играют, – Светлана посадила дочь на стул и, отдышавшись, стала готовить на стол. – Вик, может, хватит по хатам шариться? Пора бы и честь знать.
«Ну, началась старая песня на новый лад», – подумала Вика и приготовилась слушать продолжение.
– Где вы все там помещаетесь?
– Катюха с Анюткой – в своей комнате, на кровати. Тетя Зина с дядей Колей – на своей, а мы с Сергеем – на полу.
Светлана уставилась на дочь круглыми глазами.
– Да-да, мамочка, я не оговорилась: я сплю именно с тем Сережкой, который постоянно бегает к тете Лиде за самогонкой, и у которого нет документов.
– Ты что, вообще с ума сошла?! – с возмущением процедила Светлана. – Один другого лучше!
– Вот в этом ты, мам, абсолютно права: Сережка в сто раз лучше Ваньки и он мне сделал предложение. Так что я выхожу замуж!
– Да ты что?! А ты у меня спросила?
– О чем? Можно ли мне замуж? А ты у меня спрашивала? – посерьезнела Вика.
– Ты не ровняй жопу с пальцем!
– Вот именно! У тебя был больной ребенок, то есть я, который, как никто, в тебе нуждался, а мне что? Мне терять
– Ты до конца жизни мне будешь этим потакать? – недовольно спросила Светлана.
– Нет, мам, мне просто хочется, чтобы ты поняла, что я тоже хочу хоть чуточку счастья.
– Ну-ну, ты уже с Ванькой обрела свое счастье, – Светлана с укоризной посмотрела на дочь. – Я не нанималась твоих женихов одевать и кормить! Все, с меня хватит!
– А мы не просим, чтоб нас кормили! Мы как-нибудь сами, – Вика, улыбаясь, посмотрела на мать.
В ее глазах плясали искорки счастья! Вот только почему мать хоть раз в жизни не может за нее порадоваться? Или она на ней, как Российское великое государство крест поставила? Вот здесь они не угадали: она ничем не отличается от остальных, кроме внешности. Но ведь и внешность бывает обманчива. После затянувшейся паузы она снова посмотрела на мать.
– Мам, я никогда тебя ни о чем не просила. Если только дать продуктов, так меня ими же и кормили. А вот сейчас нам нужна твоя помощь, то есть мне. Помоги мне снять квартиру.
– И дров с углем купить? Нет, все! Об этом даже не может и быть речи! Какой замуж?! Ты погляди на себя!!! Возможно, он с тобой и перезимует, потому что деваться некуда, а потом? Потом упорхнет, а истерики твои мне опять выслушивать?!!! Нет уж, дорогая, я в эти игры не играю!!! И чтобы его вблизи двора моего не было!!! Еще бомжей мне тут не хватало!!!
– А чем же бомжи хуже зеков? – не выдержала Вика.
– Знаешь что, заткнись!!!
– Как же ты сейчас на свою маму похожа! Не узнаете человека, а обсерете его с ног до головы, – Вика тяжело вздохнула, к горлу подбирался ком, на глаза накатывались слезы. Нет, чтобы поддержать, так она… Девушка поспешила закончить разговор:
– Ладно, мам, о чем с тобой разговаривать: глухой слепого не услышит. Будем искать сами, может, что-нибудь найдем.
– Ищите, ищите, – уже более спокойно ответила Светлана и попробовала губами борщ на ложке. – Вот и борщ остыл. Сейчас я накормлю свою доченьку!
– А ты меня уже накормила, спасибо большое!
– Может, хватит выделываться?!
– Я не выделываюсь, просто есть расхотелось. Помоги мне лучше спуститься на пол, я к девчонкам пойду, – Вика еле сдерживалась, чтобы не расплакаться: зачем реветь понапрасну? Все равно никто не пожалеет и не скажет: «хорошо, я вам помогу: только живите!»
– Сначала поешь, потом я тебя отнесу, – гнев сменился улыбкой. Светлана, как ни в чем не бывало, полезла обниматься к дочери. – Моя девочка, замуж захотела-а-а!
– Мам, не смешно! У нас с Сережкой все серьезно.
– Так же, как с Ванькой? Сама ж кричала: люблю, не могу! Что изменилось?
– Встретила достойнее его, а Ванька пусть катится на все четыре стороны!
Их разговор прервали девчонки. Они выскочили в коридор, из которого мама на какое-то время соорудила летнюю кухню.
– О, Вика приехала, – в один голос сказали они и повисли у сестры на шее.
– Мои вы хорошие, как же я за вами соскучилась! – от радости буквально завизжала Вика. Обида с дурными мыслями улетучились на второй план: ведь рядом с ней два самых родных и любимых человечка, о которых она так долго мечтала. И Господь, видимо, исполнил ее мечту: у мамы родились две очаровательных девочки, на которых она нарадоваться не могла.