Жития Святых (все месяцы)
Шрифт:
Ликиний, овладевши всем востоком, торжественно вступил вместе с своей супругой в Никомидию. Сперва царствовали мир и тишина повсюду на веселие и радость верным, отдохнувшим после жестокого гонения Максимина, но враг всего доброго — диавол снова погрузил христиан в море скорбей. Ликиний, укрепившись на востоке, отступил от Христа Бога и возвратился к мерзостному идолослужению, в котором был воспитан. Только ради того, чтобы разделить престол с Константином и жениться на его сестре-христианке, принял он Христову веру и клялся Константину никогда не отступать от христианства, но всегда защищать его. Потом, сделавшись восточным императором, забыл милости Христа Бога, помогшего ему победить Максимина и завладеть востоком, забыл благодеяние царя Константина, отвернулся от него, как и от Христа, сделался его злым врагом. В Никомидии он открыто отвергся от христианства, стал покланяться идолам и велел повсюду восстановить языческие жертвоприношения, а верных снова начал преследовать. Прежде всего, он изгнал из царских палат всех христиан: и сановников, и слуг, и оруженосцев, стал смеяться над Христовым милосердием, возвратился к языческим верованиям и предался без стыда плотским грехам. Он погряз в разврате и насильно совращал к любодеянию сенаторских жен и дочерей, особенно христианок, чтобы надругаться над святыми и самим Христом Богом. Видя это, супруга его, верная христианка, по имени Констанция, скорбела всем сердцем и тайно в письмах рассказывала обо всем брату своему Константину.
Среди ее служанок во дворце была одна девица, прекрасная лицом и целомудренная, по имени Глафира, христианка, происходившая из благородной итальянской семьи. Ее увидел Ликиний и, разжигаемый нечистою похотью, приказал старшему из постельников-евнухов, по имени Венигну, сообщить ей о своей страсти. Венигн сказал Глафире, что царь, оказывая ей великую честь, полюбил ее, хочет повидаться с нею и приказал приготовиться к принятию царя. Но благочестивая девица, нося в себе страх Божий, возмутилась таким предложением и с позором прогнала евнуха, укоряя его в бесстыдстве и беззаконии. Опасаясь возбудить подозрение и ревность царицы, Глафира рассказала ей всё и умоляла ее в таких словах:
— Ради Господа, Создавшего небо и землю, Которого ты боишься и Которому верно служит твой брат Константин, не допусти, чтобы мое девство было нарушено беззаконным развратником.
Услышав такие слова, царица горячо полюбила Глафиру за ее целомудрие и страх Божий и стала обдумывать, как бы ее укрыть. Когда царь спросил о ней, то царица приказала пустить во дворце такой слух, что Глафира сошла с ума и лежит больна, при смерти. Слух дошел до царя, и он перестал думать о Глафире. Тогда царица, выждав время, тайно отпустила из дворца благочестивую Глафиру, наделив ее в изобилии золотом, серебром, драгоценными камнями, богатою утварью, лучшими одеждами и всякими другими вещами. Приставив к ней для услуги многих рабов и рабынь, царица поручила ее попечению некоторых из своих честных и благочестивых слуг, приказала им проводить девицу в Армению, никому об ней ни говоря ни слова, и там проживать, пока Бог не изменит обстоятельств к лучшему. Слуги дали царице слово исполнить приказание с величайшей осторожностью. Они одели Глафиру и ее прислужниц в мужскую одежду и благополучно вывели их из Никомидии. После долгого путешествия, приближаясь уже к Армении, они дошли до города Амасии, где жил Понтийский митрополит.
Красота города пленила Глафиру; она предложила спутникам остаться в нем, если там найдутся христиане и приказала расспрашивать прохожих. Навстречу попался один юноша, живший в доме уважаемого Амасийского гражданина — Квинтия. Этот юноша догадался, что странники — христиане, ищущие своих единоверцев, и сообщил об этом своему господину. Квинтий тотчас сам вышел к путникам, пригласил их прийти в его дом и там жить, сколько пожелают. Он сказал, что он сам христианин, и что в городе есть много христиан, и что они имеют почтенного епископа, подобного Апостолам. Странники с радостью слушали эти слова, пошли к Квинтию, который предоставил им для жилья отдельное покойное помещение.
Посетил их и епископ города, по имени Василий, о котором нам предстоит говорить, человек красноречивый, одаренный добродетелями духовными. Он спросил странников, кто они и откуда пришли. Целомудренная Глафира рассказала всю правду — что она родом из Италии, исповедует христианскую веру, была служанкой сестры царя Константина, супруги царя Ликиния, рассказала и о причине своего странствования. Выслушав ее рассказ, святой епископ Василий и Квинтий запретили ей и ее слугам выходить куда-либо из дому и разговаривать с кем-нибудь, чтобы о ней не узнал правитель города, и не потерпели из за нее беды все Амасийские христиане.
В то время святой епископ Василий строил внутри города храм, так как христиане имели только небольшую церковь за городом. Блаженная Глафира отдала епископу на церковное строение много золота и серебра, всё что ей дала царица, ничего себе не оставив. Она написала царице, где скрывается и в чьем доме живет; написала и о постройке церкви, прося прислать еще золота на окончание работ и украшение храма. Царица с радостью исполнила просьбу, послала обильные дары церкви и епископу и в письме поручила целомудренную Глафиру заботам святого Василия. Через короткое время, кознями диавола, случилось, что письмо Глафиры к царице попало в руки постельнику Венигну, который таким образом узнал, что девица, которую все считали умершей, жива и находится в Амасии. Всё это Венигн передал Ликинию, который в страшной ярости написал правителю города Амасии приказ заковать христианского епископа Василия и рабыню царицыну Глафиру в оковы и немедленно прислать в Никомидию. Но волею Божиею блаженная и святая дева Глафира скончалась прежде, чем приказ дошел до Амасийского правителя. Тогда правитель заковал и послал в Никомидию одного Василия, а о Глафире сообщил, что она уже умерла. Вместе с епископом пошли из Амасии два диакона, Парфений и Феотим, претерпевая на пути много страданий от нечестивых и жестоких воинов. В Никомидии раб Божий Василий был заключен в тюрьму, а Парфений и Феотим поселились недалеко от темницы у одного страннолюбивого христианина, по имени Елпидифора.
Узнав всё о святом Василии, Елпидифор подкупил золотом знакомого тюремного сторожа, чтобы получить доступ к епископу и себе и обоим диаконам. Так приходили они часто к святому Василию, каждый день пели священные песнопения, а ночью усердно молились.
Накануне того дня, когда надлежало предстать перед царем на допросы, святой епископ позвал сторожа и попросил призвать диаконов и Елпидифора. Тюремщик охотно исполнил поручение. Тогда Василий стал по обычаю петь псалмы Давидовы, начиная от псалма «Вспомни, Господи, Давида и все сокрушение его» (Пс. 131:1). Когда он дошел до слов: «Возьму ли крылья зари и переселюсь на край моря, — и там рука Твоя поведет меня, и удержит меня десница Твоя» (Пс. 138:9–10), он повторил их трижды, воздев руки. Видя печаль и слёзы молящегося, диаконы усомнились, не убоялся ли епископ предстоящих мучений. Но тот знал значение этих слов, предсказывая, что тело его, по усечении главы, брошено будет в море. Окончив пение псалмов, уже на рассвете, епископ сказал диаконам:
— Братья мои, по наущению диавола, нам предстоят жестокие искушения. Но вы не убойтесь, не изнемогайте от страданий, мужественно и непоколебимо стойте за веру, чтобы не посрамиться в день пришествия Господня. Духовными очами бодро обращайтесь к Тому, Кто Один может нас спасти, Кто может обратить печаль в радость, плач в веселье, слёзы в смех, труды в покой. Все блага и удовольствия жизни считайте ничтожными ради Сына Божия Иисуса Христа, чтобы вместе со всеми святыми быть наследниками Его Царствия. Знайте, дети мои, что в эту ночь мне явился Сам Господь и объявил, какой конец жизни ожидает меня, и сколько славы Его проявится через меня, раба Божия. Итак, вы не скорбите, но возвратитесь обратно к себе и утверждайте братию в духе христианства. Вместо меня изберите епископом Евтихия, сына Каллиста. Так сказал мне Бог; Он отдаст вам грешное мое тело.
Диаконы горько плакали. Епископ, еще сказав обычное поучение, убеждал их возвратиться в Амасию. К Елпидифору он обратился с такими словами:
— Брат мой! Ты Богом избран на служение странникам и за любовь свою получишь на небе вечную награду. Поручаю тебе этих двух детей моих духовных, не покидай их, но раздели их скорбь. Когда же Бог призовет тебя на служение Свое, то потрудись усердно.
Когда святой отпустил от себя Елпидифора и обоих учеников, царь призвал его к себе на допрос и прежде всего стал обвинять, что он, приняв к себе Глафиру, скрыл ее, а не донёс об ней царю. Святой епископ тотчас дал достойный ответ с такою смелостью, что разгневал царя и снова был отведен в тюрьму. Тогда Ликиний послал к нему трибуна [6] с обещанием не только забыть случай с Глафирой, но осыпать почестями, даже назначить старшим над всеми жрецами города, если епископ принесет жертвы богам. Угодник Божий Василий ответил трибуну:
— Передай мои слова царю. Если бы ты захотел дать мне даже всё царство, то и это не сравнится с тем, что хочешь отнять у меня: ты соблазняешь меня отступить от истинного Бога и служить бесам — губителям души, отказаться от бессмертной славы и насладиться временными и скоропреходящими почестями, блеск которых для меня противен, которые ведут не к свету, а к тьме беспросветной. Но если хочешь послушать моего доброго совета, то лучше ты повинись мне в своем преступлении и возвратись, как прежде, ко Христу, от Которого ты отвергся. Со смирением припади к стопам Его, Бога милостивого, праведного Спасителя нашего. Покайся, отступи от своего нечестия, чтобы не покарал тебя за твое безумие праведный Судия, Которого ты называл Богом и от Которого ты отрёкся.