Жития Святых

Ростовский Дмитрий

Сыновья Иакова взяли с собою Вениамина, дары, двойное количество серебра и пошли в Египет. Они предстали пред Иосифом. Когда Иосиф увидел с ними Вениамина, он сказал начальнику дома своего:

– Введи этих людей в дом. Потом заколи что-нибудь из скота и приготовь обед. В полдень я буду есть вместе с ними.

Начальник исполнил приказание Иосифа и ввел братьев его в дом. Когда их ввели в дом Иосифа, они сказали друг другу:

– Нас ввели сюда из-за серебра, которое возвратили нам в мешки наши, чтобы оклеветать нас и захватить в рабство.

И сказали они начальнику дома:

– Господин, послушай

нас, мы умоляем тебя. Мы приходили уж сюда покупать пшеницу. Случилось так, что, когда мы пришли на стоянку и открыли наши мешки, серебро каждого нашлось в мешке его. Мы не знаем, кто положил его туда. Теперь мы принесли двойное количество серебра, чтобы одну половину возвратить, как найденное в мешке, а другую заплатить за пшеницу.

Начальник дома сказал им:

– Будьте спокойны, не бойтесь. Это сокровище послал вам Бог ваш и Бог отца вашего.

Затем начальник привел к ним Симеона и принес воды, чтобы они омыли свои ноги; а ослам их дал корму. Братья приготовили дары и ждали прихода Иосифа. Когда тот пришел в дом, братья поклонились ему до земли и поднесли привезенные из дому дары. Иосиф спросил их:

Здоровы ли вы и здоров ли старец отец ваш, о котором вы говорили, жив ли еще он?

Они отвечали:

– Здоров раб твой, отец, жив еще.

На это Иосиф сказал:

Человек тот благословен от Бога.

Братья снова поклонились ему. Подняв глаза, Иосиф увидел единоутробного брата своего Вениамина и спросил:

Это тот самый ваш брат, о котором вы говорили мне?

Они отвечали:

– Да, господин.

Иосиф сказал Вениамину:

– Да будет милость Божья на тебе, сын мой!

При этом он взволновался. Он готов был заплакать и потому вышел во внутреннюю комнату и там заплакал; вспоминая об отце своем Иакове, Иосиф проговорил:

– Добрый отец, счастливы те, кто постоянно живет с тобою! Все мое царство не достойно тебя, любезного Богу! Мне захотелось спросить Вениамина, помнишь ли ты меня и любишь ли так, как я люблю тебя. Поэтому я заставил братьев моих привести с собой и Вениамина. Я не верил словам их, что отец мой здоров и брат жив. Я думал, что из зависти они погубили и этого [младшего] сына твоего возлюбленного Вениамина. Так как он единоутробный брат мой, то братья возненавидели его так же, как и меня. Я знаю, отец, что ты сильно скорбишь о нас. Я умножил печаль твою. Мне понятна эта печаль: никого из нас не осталось с тобою. О отец! Не довольно ли с тебя и одного горя, которое говорило обо мне. Теперь к нему прибавилось еще другое. Я причина всех твоих страданий, потому что приказал привести сюда Вениамина. Этот мой поступок бессердечен. Так поступить заставил меня слух о тебе. Мне хотелось узнать, действительно ли жив ты, мой добрый отец. О, если б кто дал мне возможность снова увидеть ангельский твой образ!

Так Иосиф тихо плакал в своей комнате. Затем он умыл лицо, чтобы не было заметно, что он плакал, и, удерживая себя от слез, вышел к братьям. Он приказал подавать обед себе, евреям и египтянам, каждый отдельно, ибо египтяне не могли есть вместе с евреями. Перед самым обедом Иосиф велел братьям садиться по старшинству, кто раньше рожден. При этом он стал называть их по именам, как бы гадая имеющейся в руках его серебряной чашей. Он взял чашу в левую руку и, ударяя пальцем правой, извлекал звук. Ударив в первый раз, он громко сказал стоящим перед ним:

– Самому старшему брату имя Рувим, пусть сядет он первым!

Ударив вторично, Иосиф сказал:

После него родился Симеон.

И тоже велел сесть. Ударив снова, он приказал сесть третьему, и, называя дальше каждого по имени, он приказывал ему садиться по его возрасту. Тогда братья подумали: «Этот человек действительно все знает».

Желая уменьшить их страх, Иосиф поспешил послать им со стола своего кушанья, причем Вениамину послал в пять раз больше, чем другим. Все ели, пили и вполне насытились.

Иосиф приказал начальнику своего дома наполнить бесплатно пшеницей мешок каждого брата, причем в мешок Вениамина тайно вложить ту чашу, которою он, Иосиф, гадал, после же всего этого отпустить их.

Утром братья радостно вышли из города. Они были еще недалеко, как их нагнал начальник Иосифова дома. Он стал бранить их и называть ворами и недостойными оказанной чести, заплатившими за добро злом и укравшими чашу египетского господина, из которой тот пьет и с помощью коей гадает. Братья сказали:

– Если мы вторично принесли серебро, найденное у нас в мешках, то могли ли мы украсть чашу господина твоего? У кого из рабов твоих найдется чаша, тому смерть, и мы будем рабами господину нашему.

Начальник изъявил согласие:

– Пусть будет так, как вы говорите. Положите на землю мешки ваши, я поищу.

Они поспешно стащили с ослов мешки свои. Начальник искал чашу, начиная со старшего и кончая младшим, и неожиданно для всех чаша нашлась в мешке Вениамина. Увидев это, братья разорвали на себе одежды. Каждый из них с угрозой поносил и Вениамина, и Рахиль:

– Иосиф хотел царствовать над нами и по заслугам был съеден зверями. С другой стороны, ты задумал украсть царскую чашу и привел это в исполнение. Не вы ли сыновья Рахили, которая похитила отцовские идолы и не призналась в этом, сказав: «Я ничего не украла».

Вениамин зарыдал и в слезах проговорил:

– Сам Бог отца моего, взявший, как было Ему угодно, из живых Рахиль и узнавший причину смерти брата моего, Бог, Который утешает Иакова, горюющего о Рахили и детях ее, и Который видит теперь всех нас и познает сердца наши, – Сам Он знает, что я не воровал чаши, как говорите вы, и даже не думал об этом. Клянусь тем, что не увижу седин Иакова и не услышу голоса Его; клянусь всем этим, что я не украл чаши! Горе мне! Горе мне, Рахиль! Что стало с твоими детьми! Иосиф, как говорят, съеден зверями, а я оказался вором на чужой стороне, и меня оставят здесь в рабство; Иосиф не нашел себе помощи в пустыне, когда звери поедали его; так и я, мать моя, тщетно обращаюсь к братьям своим, и никто не верит мне, сыну твоему!

Не зная, что ответить начальнику, братья взяли Вениамина и возвратились в город. Они пришли к Иосифу и пали пред ним на землю.

Иосиф сердито сказал им:

– Так-то вы отплачиваете за мое благодеяние? Разве затем я почтил вас, чтобы вы украли чашу мою, которой я гадаю? Не правду ли я говорил, что вы не честные люди, а соглядатаи?

Иуда сказал на это:

– Мы не знаем, что отвечать нашему господину, что говорить, чем оправдываться. Бог открыл грехи наши и за то наказывает нас. Поэтому все мы, господин наш, будем рабами твоими – и мы, и тот, у кого нашлась чаша.