Живая память. Великая Отечественная: правда о войне. В 3-х томах. Том 3.

Полевой Борис Николаевич

Петро Глебка. Лес

Ломая вражеские доты, Не дав опомниться врагу, Мы вышли к Сожу всею ротой — В дубовый лес на берегу. Стоял он, черный весь от дыма, Шумел, и многие дубы, Как те бойцы, за край родимый Навек легли в огне борьбы. Но даже в горе был он светел, И

хоть не стих жестокий бой, — Его баюкал свежий ветер, И выплыл месяц золотой. И он под месяцем, как в сказке, Листвой осенней заиграл, Как будто все цвета и краски Он в этот час в себя вобрал. Он с высоты прозрачно-синей Нам сыпал под ноги листву — На темный дол, где первый иней Покрыл измятую траву. Остановились мы в раздумье, А лес шумел, шумел, шумел. Как будто в том тревожном шуме Сказать он каждому хотел, Что не с мороза побелела Земля родимая вокруг, — Она от горя поседела, Иссохла вся от тяжких мук. И нам она навстречу рвется, Солдата за сердце берет. И учащенней сердце бьется, — Она зовет, она ведет — Туда, где в каждом, каждом доме Нас ждут родные и друзья… Вперед, ребята! Близко Гомель — Мой город, родина моя. Перевод с белорусского М. Исаковского

Владислав Кардашов. Операция «Багратион»

22 и 23 мая план «Багратион» подвергся обсуждению в Ставке. В нем принимали участие и командующие фронтами. Во время рассмотрения плана действий войск 1-го Белорусского фронта предложение Рокоссовского начать наступление вначале войсками правого фланга, а лишь затем левофланговой группировкой под Ковелем было одобрено. Сталин только рекомендовал Рокоссовскому обратить внимание на необходимость тесного взаимодействия с армиями 1-го Украинского фронта. Любопытный и характерный спор разгорелся при обсуждении операции на Бобруйском направлении.

Рокоссовский докладывал:

— Я предлагаю прорывать здесь оборону противника двумя ударными группировками, действующими по сходящимся направлениям: с северо-востока — на Бобруйск — Осиповичи и с юга — на Осиповичи.

Такое решение вызвало вопрос Верховного Главнокомандующего:

— Почему вы распыляете силы фронта? Не лучше ли объединить их в один мощный кулак, протаранить этим кулаком оборону противника? Прорывать оборону нужно в одном месте.

— Если мы будем прорывать оборону на двух участках, товарищ Сталин, мы достигнем существенных преимуществ.

— Каких же?

— Во-первых, нанося удар на двух участках, мы сразу вводим в дело большие силы, далее, мы лишаем противника возможности маневрировать резервами, которых

у него и так немного. И наконец, если мы достигнем успеха хотя бы на одном участке, это поставит врага в тяжелое положение. Войскам же фронта будет обеспечен успех.

— Мне кажется, — настаивал Сталин, — что удар надо наносить один, и с плацдарма на Днепре, на участке 3-й армии. Вот что, пойдите подумайте часа два, а потом доложите Ставке свои соображения.

Рокоссовского отвели в небольшую комнату по соседству с кабинетом…

Трусом Рокоссовский никогда не был. Входя в кабинет Сталина, он сохранял спокойствие, как и всегда:

— Вы продумали решение, товарищ Рокоссовский?

— Так точно, товарищ Сталин.

— Так что же, будем наносить один удар или два удара? — Сталин прищурился. В кабинете было тихо.

— Я считаю, товарищ Сталин, что два удара наносить целесообразней.

— Значит, вы не изменили своего мнения?

— Да, я настаиваю на осуществлении моего решения.

— Почему вас не устраивает удар с плацдарма за Днепром? Вы же распыляете силы!

— Распыление сил произойдет, товарищ Сталин, я с этим согласен. Но на это надо пойти, учитывая местность Белоруссии, болота и леса, а также расположение вражеских войск. Что же касается плацдарма 3-й армии за Днепром, то оперативная емкость этого направления мала, местность там крайне тяжелая и с севера нависает сильная вражеская группировка, что нельзя не учитывать.

— Идите, подумайте еще, — приказал Верховный Главнокомандующий. — Мне кажется, что вы напрасно упрямитесь.

Вновь Рокоссовский один, вновь он продумывает одно за другим все «за» и «против» и вновь укрепляется во мнении: его решение правильное.

Когда его снова пригласили в кабинет, он постарался как можно убедительнее изложить свои доводы в пользу нанесения двух ударов. Он кончил говорить, и наступила пауза. Сталин за столом молча раскуривал трубку, затем поднялся, подошел к Рокоссовскому.

— Настойчивость командующего фронтом доказывает, что организация наступления тщательно продумана. А это гарантия успеха. Ваше решение утверждается, товарищ Рокоссовский.

7 июня Жуков и Рокоссовский отправились на участок 65-й армии. На КП Батова они приехали с рассветом. Батов их не ждал.

Первый вопрос Жукова был:

— Когда последний раз ездил в войска?

— Сегодня ночью.

— Куда?

— К Иванову, в 18-й корпус, на участок 69-й дивизии.

— Покажи на карте.

— Вот видите это болото…

— Добираться трудно?

— Нелегко. Лучше ехать ночью — местность простреливается немецкой артиллерией.

— Поедем сейчас.

Батову хотелось знать, почему так срочно, но спросить, конечно, было нельзя.

— Если поедем, товарищ маршал, то с небольшим сопровождением. Между машинами интервал установить надо в две-три минуты.

— Хорошо!

К опушке леса добрались, когда солнце еще только поднималось над горизонтом. Туман висел над позициями, было прохладно. Жуков и Рокоссовский, одетые в черные регланы, зашагали к окопам, Батов волновался: вдруг немцы заметят! Но все сошло благополучно. На позициях лишь изредка пулеметные очереди. Вот и передовые подразделения. Рапорты командиров. Рокоссовский приказал:

— Оставайтесь на месте, занимайтесь своим делом.

Добравшись до первой траншеи, Жуков и Рокоссовский с различных участков стали наблюдать в бинокли, обмениваясь короткими замечаниями. У Батова, после того как он убедился, что начальство хочет оценить местность и глубину тактической обороны немцев, мелькнула мысль: «Ищут направление главного удара!»

Траншеей пошли на другой участок. По пути Рокоссовский спросил Батова:

— Почему здесь вы бываете чаще, чем в районе Паричей?