Живая память. Великая Отечественная: правда о войне. В 3-х томах. Том 3.
Шрифт:
Беляев отметил про себя, что мальчишка знает, когда и куда ходит обер-артц, и сказал:
— И на этом спасибо. Давай знакомиться. Меня зовут Степан Васильевич. А тебя?
— Меня Дима.
В сердце кольнуло: Дима! Так и его сынишку зовут. Как-то они там?
На другой день Дима Потапенко отвел Беляева и Мильцмана в дом Войткевичей. Приняли их сдержанно, но вежливо, хозяйка дала немного яиц и масла. Осторожные попытки завязать разговор о положении на фронте ни к чему не привели. Хозяин ответил:
— Мы с вами одно радио слушаем.
Назначили день следующей встречи, обещали раздобыть
А когда эта встреча состоялась, вспомнили про сало только в самый последний момент. Да и какое тут сало! У Войткевичей оказались бывший заведующий местной школой Трукшин, учитель Дорожкин.
— Мы знаем, Степан Васильевич, — сказал Трукшин, — что вы советский патриот. На нас вы тоже можете положиться.
И, как доказательство, протянул Беляеву «Правду» с сообщением о торжественном заседании в Москве и военном параде на Красной площади 7 ноября 1941 года да несколько листовок.
Трукшин передал указание подпольного Полоцкого райкома партии: препятствовать вербовке военнопленных в особые команды, организовать побеги из лагеря, поднимать дух людей.
Эта встреча окрылила Беляева и его товарищей, придала им новые силы.
Наиболее удобным способом агитации было… гадание на картах. Когда подпольщики узнали о наступлении наших войск под Москвой, они заранее выбрали военнопленного-москвича, узнали, кто у него дома. Потом один из них разложил карты:
— Супруга твоя и дети живы-здоровы, ждут тебя. Дом твой цел. Ломились в него бандиты, но запор не по зубам оказался. Поломали зубы да и ноги еле унесли… Так что не вешай голову, друг!..
В конце декабря с лагеря был снят карантин, и немцы начали вербовать пленных в «особые команды». Как правило, эти попытки проваливались. Но на работы в Германию направляли насильно — лишь бы человек был здоров. Как помешать этому? Беляев во время первого осмотра одного за другим браковал кандидатов на отправку по болезни.
Но это было не очень надежно. В конце концов немцы могли проверить и обнаружить обман. Тогда Беляев написал рапорт старшему врачу комендатуры о новой вспышке тифа. На лагерь вновь был наложен карантин, и всякая вербовка прекратилась.
А тем временем подпольщики вывозили из лагеря бойцов и командиров под видом тифозных больных, а то и с трупами умерших. Поселковые патриоты-подпольщики направляли беглецов в партизанские отряды, созданные Полоцким и Россонским райкомами партии. Не раз уводил пленных к партизанам связной комсомолец Дима Потапенко. По доносу юношу схватили немцы, жестоко били, пытали. Юный герой, любимец партизан, погиб, но никого не выдал… Сейчас в Боровухе-1 три памятника: воинам, павшим при освобождении поселка от гитлеровцев, замученным в лагере военнопленным и Диме Потапенко.
Пришло время, когда добрые люди помогли и самому Беляеву. Вот что об этом сообщила мне в письме Диана Егоровна Шанько из города Солигорска в Белоруссии:
«Мать моя была связной у партизан. От подпольщиков матери было задание связаться с лагерем военнопленных в Боровухе-1, найти там врачей. Все сложилось удачно. Встреча матери и Степана Васильевича была организована. Мать вернулась, у нее были все данные о Беляеве. Она пошла в немецкую комендатуру местечка Борковичи и предложила свои услуги. Мол, столько тифа вокруг, умирают люди, а некому
Степана Васильевича мать привезла в деревню Рожевщина. Моя первая встреча с ним. Я, босоногая и голодная, слезла с русской печи посмотреть на пленного. Худой, немного сутулый, небритый. А глаза? Сколько горя и тоски, смешанной с радостью свободы.
Степан Васильевич жил несколько дней с нами в Рожевщине, в доме материной сестры Дарьи Павловны Борисенок. Немного окреп. Потом переезд в Борковичи. Там по распоряжению бургомистра отвели дом под медпункт. Люди шли туда лавиной. Они обязаны Степану Васильевичу тем, что живут и сегодня. Народ его помнит. Много добрых слов говорят о нем…»
Борковичи — небольшое местечко на железной дороге между Полоцком и Верхнедвинском. Перебравшись туда, Беляев явился к коменданту. Тот, как и лагерное начальство, оставил врача стоять у порога, а сам развалился в кресле. Переводила полная пожилая женщина с лицом много потрудившегося на своем веку человека. Эта женщина чем-то располагала к себе. Держалась с немцами свободно, с достоинством. Кто она? Почему служит немцам?
В конце января позвали к переводчице. Жила она в доме сестры. Встретили Беляева приветливо, представились: Мария Васильевна и Анна Васильевна Мартиновские. Переводчицей была старшая из сестер, Мария. Она лежала с тяжелым приступом.
Беляев оказал необходимую помощь и собрался уходить. На прощанье Мария Васильевна негромко заметила:
— Остерегайтесь Гончарка, Степан Васильевич. Он передал немцам список коммунистов местечка. Вам назову надежных людей… К нам с сестрой — всегда милости просим!
Беляев долго думал об этом разговоре. Что это? Провокация? Но искренность этой женщины не вызывала сомнений. Вскоре удалось перевести сюда из лагеря доктора Шадурского. С врачами связался руководитель патриотической группы Попковский. Надо было получить хоть какую-то свободу действий. Помог случай. Как-то ночью врачей разбудил громкий стук в дверь. Встревоженный полицейский просил принять у жены роды. Беляев ответил, что, как врач, он готов это сделать, но имеет запрещение господина коменданта выходить ночью из амбулатории. Пойти согласен, если свидетелем будет бургомистр. Вскоре полицейский привел заспанного Гончарка…
После этого комендант разрешил Беляеву ходить на срочные вызовы и ночью, стали сообщать ему пароль. Кроме того, врачи получили пропуска в восемнадцать окрестных деревень для организации борьбы с тифом. Это открывало широкие возможности.
Беляев начал с того, что составил записку для населения о том, как беречься от тифа. Комендант одобрил текст. В деревнях начались собрания. Полицейские сгоняли на них всех жителей. Беляев обращался к гражданам:
— Страшная беда обрушилась на нашу Родину. Война принесла смерть, горе, страдания, тиф. Как отвести эту беду? Надо действовать, действовать организованно. Помните, какой лозунг был в первые годы Советской власти? «Если мы не победим вошь, то вошь победит социализм!» Так и теперь, но мы победим, обязательно победим!