Живая планета
Шрифт:
В обеих Америках совы-рыболовы не водятся. Когти, вспарывающие речную поверхность, принадлежат летучим мышам. Видимо, двум разным существам слишком тесно заниматься этим видом рыболовства, и в Новом Свете летучие мыши, раньше всех его освоившие, так и сохранили за собой исключительные права на ночную рыбную ловлю.
Другие животные приходят к реке кормиться водными растениями. В Европе водяные полёвки (их часто и неверно называют водяными крысами) с пухлыми мордочками и длинными, покрытыми шерстью хвостами хлопотливо обгрызают травы по берегам и валят рогоз и осоку. Хотя они прекрасные пловцы и ныряльщики, никаких особых физических приспособлений для водного образа жизни у них нет. А вот бобр, некогда в изобилии водившийся в Европе, да и теперь многочисленный кое-где в Северной Америке, — пловец, на редкость хорошо экипированный. Задние лапы у него снабжены перепонками, мех густой, водоотталкивающий,
Самый крупный речной житель, африканский бегемот, тоже пользуется рекой для защиты, а кормится на берегу. Днем бегемоты стадами нежатся в воде, похрюкивают, разевают пасти, а иногда ссорятся. Но вода поддерживает их грузные неуклюжие туши, и передвигаются они в ней легко, еле ступая по дну ногами-тумбами. Поскольку люди обычно видят их днем и в воде, у нас и возникло подсознательное убеждение, что бегемоты — речные животные, однако наиболее активны они по ночам и на суше. Поздно вечером они тяжело взбираются на берег, обычно по тропам, которыми пользовались уже многие поколения бегемотов, и начинают пастись, поедая за ночь до двадцати килограммов. Перед рассветом они возвращаются в реку, где никто не в силах их одолеть, включая самых крупных крокодилов. Их передвижения из воды на берег и обратно имеют большую важность для многих обитателей рек: бегемоты обычно испражняются в воде и таким образом ежедневно доставляют в реку питательные вещества, синтезированные растениями на суше, а потому у их задних ног всегда плавают косячки рыб в ожидании новых порций.
На своем дальнейшем пути к морю река может наткнуться на гряду твердых пород, против которых ее режущие инструменты, песок и галька, оказываются бессильны. Река разливается, пока не достигнет дальнего конца твердых слоев и не перельется через него, чтобы продолжить внизу свою разрушительную работу. Таково происхождение большинства величайших водопадов мира: Виктории — на реке Замбези в Африке, Игуасу — на притоке Параны в Южной Америке и Ниагарского — на реке, соединяющей два из Великих озер в Северной Америке.
Ни один из них не может соперничать с головокружительной высотой водопада Анхель, но по ширине и объему воды все они несравненно его больше. Если создавшие их барьеры не поддались им сверху, они подбираются к ним снизу. Рушащаяся вода долбит более мягкие подлежащие породы, подмывая верхний твердый слой, пока от него не начинают отваливаться большие куски. Таким образом мощные водопады непрерывно продвигаются вверх по течению реки, оставляя позади себя глубокие ущелья. Ниагара в настоящее время движется со скоростью свыше одного метра в год.
Эти гигантские каскады создают собственный микроклимат. Летящая вниз масса воды смещает воздух, и по стенам ущелья вверх дует сильный ветер, непрерывно обдавая их водяной пылью. У водопада Виктория в результате возник миниатюрный влажный тропический лес, резко контрастирующий со спаленной солнцем саванной вокруг. Там благоденствуют орхидеи, пальмы и папоротники, а в неумолчный рев водопада вплетается кваканье лягушек и жужжание насекомых.
На Игуасу скалу, укрытую пеленой летящей вниз воды, избрали своим убежищем стрижи. Днем они носятся в небе, ловя насекомых, почти невидимые на такой высоте, а к вечеру собираются в огромные стаи и перед самым заходом солнца быстро устремляются вниз, чтобы сразу нырнуть в водяную стену. За миг до этого они складывают крылья, и сила инерции выносит их к обрыву под водопадом. Взмыв вверх, они выставляют ноги, цепляются за камни и повисают на них — одни на сухом местечке, другие под струйкой воды. Впрочем, последнее их не только не смущает, но, наоборот, словно бы вполне устраивает — они с удовольствием купаются, чистят перышки и иногда пьют. С человеческой точки зрения, они идут на опаснейший риск ради всего лишь спокойного ночлега, но стрижи такие искусные летуны и так точно проныривают сквозь водопад, что забираясь в свой неприступный приют, ничем особенно не рискуют.
Теперь реки приближаются к концу своего пути — они располнели и двигаются медленно. Они еще несут взвеси, но капризно — тут наберут, а там оставят на дне или на берегу. На повороте вода с внешней стороны должна проделывать больший путь и движется быстрее, чем с внутренней. А потому взвеси у дальнего края излучины не осаживаются и разъедают противоположный берег, а у ближнего осаживаются, создавая илистые и галечные отмели. Вот так стареющая река, потихоньку петляя, пробирается по равнинам. Иногда она поворачивает столь круто, что излучины сближаются, разделяющий их перешеек становится все уже и обрушивается. Тогда река сворачивает на спрямленный путь, а излучина превращается в старицу — узкое замкнутое озеро.
В старице вода неподвижна. Фактор, определявший многие стороны образа жизни речных животных и их физический облик — непрерывное воздействие течения, — исчезает. Растения более не жмутся к берегам и не прикрепляются к камням. Теперь их листья могут спокойно плавать на поверхности и поглощать максимум солнечного света. Водяные лилии, чьи корни уходят в жирный ил на дне, тянут вверх побеги и разворачивают круглые мясистые листья. Крупнейшая из них, знаменитая виктория-регия на Амазонке, растет столь агрессивно, что вытесняет со своего участка озера все остальные растения. Ее колоссальные листья, укрепленные прочными ребрами, наполненными воздухом, а снизу вооруженные шипами, загибаются по краю, образуя высокие бортики. Когда они разрастаются, достигая в поперечнике двух метров, эти бортики сдвигают все остальные плавающие растения, полностью завладевая жизненным пространством. Их цветы, величиной с суповую миску, распускаясь, сверкают белизной. От них исходит аромат, особенно притягательный для жуков, которые слетаются, чтобы полакомиться на особых, полных сахара выростах в середине цветка. В полностью распустившемся цветке может пировать до сорока жуков. Большинство приносит с собой груз пыльцы, собранной на других цветах. Теперь он остается на женских частях этой лилии. В середине дня она медленно закрывает лепестки, и жуки оказываются в плену до следующего утра. Тогда же, вновь вымазавшись пыльцой, они обретают свободу и улетают с новым грузом пировать на других цветах, а этот, уже оплодотворенный, мало-помалу лиловеет и умирает.
По гигантским листьям разгуливают яканы — изящные родственницы куликов. Их пальцы и когти сильно вытянуты, так что и без того маленький вес птицы распределяется на значительной площади листа. Яканы в своих прогулках по воде отнюдь не ограничиваются листьями виктории-регии, но бегают по коврам из куда более мелких, плавающих на поверхности растений. Они даже гнездятся на воде, сооружая плотик из плавучих листьев и закрепляя его среди тростника. Они не пренебрегают растительным кормом, однако большую часть своего времени посвящают охоте на мелких насекомых, шныряющих среди водных растений и по поверхности воды.
Вода остается единой жидкостью, а не массой раздробленных капелек благодаря сходной с магнетизмом силе, притягивающей одну молекулу воды к другой. Молекулы, образующие поверхностный слой воды, сверху граничат с молекулами газов, которые притягивают их куда слабее. Поэтому их притяжение распределяется между молекулами воды под и рядом с ними. Это чрезвычайно сильное поверхностное натяжение создает своего рода пленку, эластичную и достаточно прочную, чтобы выдерживать вес крохотных насекомых. И на этом упругом пространстве обитает целая популяция, всемерно использующая его удивительные свойства.
Животное, рассчитывающее на крепость этой молекулярной пленки, естественно, не должно ее разрывать. Воспрепятствовать подобной случайности может воск или жир, обладающий водоотталкивающими свойствами. Вот почему водомерки, лапки которых покрыты воском, способны стоять на поверхности воды, растопырив шесть маленьких ног, чуть прогибающих пленку. Малюсенькие ногохвостки, величиной с булавочную головку, покрыты воском целиком. Однако они так малы и так легки, что задача их заключается не столько в том, чтобы не провалиться сквозь пленку, а в том, чтобы удержаться на ней и не дать ветру унести себя. И они цепляются за воду крохотным выростом на брюшке, который свободен от воска, а потому вонзается в пленку, и она его удерживает. Коготки на их лапках также не навощены и, проникая в пленку, обеспечивают необходимое сцепление.