Живите и помните!

Афанасьев Александр

Это было не здание завода по переработке рыбы, не место, где производят филе и рыбные консервы. Это был самый настоящий замаскированный сухой док! Подобные сооружения я видел в Крыму, в том числе огромные схроны для подводных лодок, но тут маскировщики сего сооружения поработали на совесть и, похоже, превзошли нас. Что мы, что немцы, строили укрытия для подводных лодок в скальных толщах, во фьордах, в заливах, используя огромные количества армированного бетона и естественные укрытия в скалах. Но на любое укрытие найдется достаточного калибра бомба, пусть даже и атомная. Но североамериканцы поступили хитрее – они замаскировали объект на самом берегу под обычный рыбоперерабатывающий завод. Я не сомневаюсь, что соседние здания, построенные точно так же, построены

специально для маскировки, и перерабатывают рыбу на самом деле. Просто правительство построило и сдало их в аренду по льготной цене, чтобы все думали, что здесь и в самом деле рыбоперерабатывающий завод, и нет ничего другого. И никто, даже анализируя спутниковые снимки, не задастся мыслью, а почему одно здание как бы пустует. Ну не сдали его! Может быть, сюда для маскировки тоже машины подъезжали в мирное время.

Гениально!

Я достал из кармана сотню, вернул ее полковнику.

На бетонном полу, на специальных подставках, стояло судно. Катамаран с высокими надстройками, с двумя грузовыми стрелами, большой и малой, с высоко поднятой вверх вертолетной площадкой. Было на нем место для стандартных грузовых контейнеров, но не так много, как на platform support vessel, судне для обслуживания нефтяных платформ в открытом море. Высокая надстройка, радиооборудование на вид гражданское, но очень мощное, что-то мне кажется, что ни один рачительный хозяин не станет тратить свои денежки на такое радио– и навигационное оборудование для судна, вся задача которого заключается в том, чтобы чапать от платформы к платформе. Похоже, что это судно с двойным дном, так скажем.

– Добро пожаловать на «Леди Залива», мистер, – сказал Вермеер, – прибежище для хороших североамериканских парней.

На судно вели сходни, а вот сбоку было что-то вроде быстросборного военного городка, сделанного из стандартных морских контейнеров. Имея такие контейнеры, можно было возвести настоящую опорную базу в диком месте примерно за сутки. Видел я подобные городки в Мексике и Бразилии, видел своими глазами.

– Опорная база поддержки?

– Она самая, мистер. Она самая. Добро пожаловать на борт.

Судно кто-то законсервировал, и законсервировал очень грамотно, я даже смазку увидел, чтобы предохранять механизмы от ржавчины. Если выходить в море – целый день провозимся с расконсервацией.

Ругид открыл какой-то люк в надстройке.

– Сюда…

Генератор еще не пустили, в надстройках было темно, но видно было, что этот корабль строился по военным спецификациям. Кремальеры! Самые настоящие кремальеры, способные намертво задраить люк, и которые надо взрывать, чтобы вскрыть. Гулкая пустота коридоров, каждый шаг отдавался в ушах.

– Не споткнетесь?

– Полковник, и мой прадед, и мой дед, и мой отец, и я сам – офицеры Российского Императорского флота. Как-нибудь пройду.

На самом деле сказал я это зря, из чистой гордости. Набить тут шишку, ныряя в незнакомый люк, как нечего делать…

– Налево и ступеньки вниз.

Налево так налево…

Мы прошли отсеками и вышли в нечто наподобие ангара. Закрытого. Полковник неизвестно откуда раздобыл мощный аккумуляторный фонарь на ручке, включил его, и, увидев то, что высветил мощный белый луч, я непроизвольно присвистнул.

Вот это да…

– Мистер военный моряк в четвертом поколении, на судне нельзя свистеть, дурная примета, – укоризненно сказал Ругид.

Я, не обращая на него внимания, подошел к находившейся в сложенном состоянии винтокрылой машине, потрогал ее, чтобы убедиться, что это наяву.

Это был «Пейвхаммер», «Отбойный молоток», специальный конвертоплан от «Белла» и «Боинга» (совместная разработка, в одиночку никто бы не потянул) в военно-морском исполнении. Назывался он, по-моему, RH-22, спасательный вертолет двадцать второй модели, хотя могу и путать. Два двигателя и два режима полета – он мог лететь со скоростью турбовинтового самолета, а мог приземляться наподобие вертолета на ограниченной площадке благодаря поворачиваемым гондолам с винтами. В сложенном состоянии он как бы приседал на сложенном шасси, сами гондолы были установлены на мощной поперечине, перпендикулярно, а не параллельно направлению полета – так вот, эта поперечина в транспортном состоянии поворачивалась на девяносто градусов, гондолы тоже укладывались, складывались винты. В результате, если по длине и высоте спасательный вертолет оставался тем же самым, то по ширине он уменьшался раза в три. «Боинг» работал над этим аппаратом более пятнадцати лет, и он был одним из того немного, чего не было на нашем флоте. Мы пользовались морскими вариантами обычных вертолетов, разрабатывались и проходили испытания скоростные аппараты с толкающим винтом – в САСШ подобные работы вела фирма Пясецкого, но мы пока лидировали, а вот конвертопланов на нашем флоте не было совсем. И ни у кого их не было – североамериканцы их не продавали никому.

Я погладил машину по боку, покрытому каким-то специальным материалом черного цвета. Он был чуть шершавым.

– Спасательный?

– Особая модель, мистер Рейвен, гибрид спасательного и ударного. DAP, Direct action penetrator. Два пулемета, один в носу – GAU-19, другой в десантном отсеке, М3 Dover Devil [21] . Плюс возможность подвешивать либо подвесные пулеметные контейнеры, либо дополнительные баки, либо вооружение. До двенадцати ракет «Стингер» в авиационном варианте, до восьми ПТУР Hellfire, правда, применяться они могут только с внешней подсветки, у нас нет станции лазерного прицеливания. В максимально облегченном варианте несет до двадцати четырех человек, но мы его так никогда не применяли. У нас они применялись парами – один транспортный и один ударный, но с запасом по грузоподъемности и небольшим спасательным отрядом – четыре человека, которые во время операции могут оказывать и снайперскую поддержку.

21

Дьявол из Довера – пулемет североамериканской разработки. Существовал и в нашем мире, почти в два раза легче «Браунинга М2», но на замену не выделили денег. В итоге – конструкцию продали в… Сингапур, где он успешно выпускается под маркой CIS-50.

– Какова дальность?

– На ваши километры – боевой радиус девятьсот пятьдесят километров при стандартной загрузке. Почти тысяча.

– Скорость?

– Примерно триста восемьдесят миль в час максимум.

Я перевел на привычные километры – неплохо, больше шестисот километров в час. Очень даже неплохо.

– Дозаправка?

– Если найдется кому дозаправить. Стандартная штанга.

Я прикинул – у нас на авианосцах система была точно такая же, размеры не совпадали, но переходник должен был быть.

– Полагаю, что найдется…

Отсюда мы вышли на связь сначала с Галвестоном, где сейчас работал временный оперативный штаб ВМФ США, потом с одним из наших авианосцев, через которые удалось установить связь с Главным морским штабом. К концу дня пришло подтверждение одновременно с двух мест – теперь мы работаем вместе.

Работа нашлась всем и быстро. Здесь было законсервировано не только само судно, но и целый полевой штаб, а контейнеры, которые нашлись в ангаре, были предназначены для самых разных операций разведывательного и боевого характера и могли как устанавливаться на судно, так и использоваться на земле. В них был стандартный набор аппаратуры, вооружения и снаряжения.

В одном из контейнеров мы нашли полный набор небольших беспилотных летательных аппаратов, а в другом – даже сложенный MQ-1 Mariner с полным набором – запасные части, топливо, четыре ракеты Hellfire, компактный пульт для приема информации и управления. Как запускать эту птицу, мы не знали и поэтому оставили контейнер в покое. А вот в другом нас ждали несколько беспилотников малого класса, в том числе и сверхмалых, которые можно запускать с руки. Вот это нам надо, вот это мы берем.