Живое золото
Шрифт:
– Но я лично берусь присмотреть за ним, – сказал Прокопулос. – Я уверен, что остальные европейцы мне помогут. Не так ли, джентльмены? Благодарю вас. Я знал, что вы не откажетесь. Доктор, я сделаю все, что в моих силах, чтобы обеспечить больному покой.
– Ну что ж, мистер Отт, поступайте, как знаете, – махнул рукой врач. – Я не могу силой заставить вас лежать в постели. Но я предупреждаю, что это самоубийство. Неужели вы не можете подождать несколько недель, а потом улететь отсюда на самолете?
– Нет, я не могу ждать, – сказал Отт.
– Вы – полный идиот, – заявил врач. – Все, что я могу для вас сделать, –
– Я вам очень благодарен, док, – сказал Отт.
– Не за что, – с горечью произнес врач. – Вы, конечно, понимаете, что броня пропадет, если вы приедете в Хартум в виде покойника. Вас просто закопают – и все. Надеюсь, у вас при себе достаточно денег, чтобы оплатить расходы на похороны.
– Что за страсти вы рассказываете, – поежился Отт.
– Я пытаюсь вколотить в вашу тупую башку простейшую мысль: вам нужен покой. Сейчас, немедленно, здесь, в Эль-Обейде. Вы же молодой человек. Потерянный месяц даст вам еще лет тридцать жизни. Ну что за гонка? Что такого важного в этом Бейруте?
– Это важно, – сказал Отт. – Я извиняюсь, но это действительно очень важно. Сколько я вам должен, доктор?
– Ничего вы мне не должны, – ответил врач. – Может, вы полежите здесь хотя бы до поезда? Или вы предпочтете пойти осматривать достопримечательности и убить себя прямо сейчас?
– Я побуду здесь, – сказал Отт. – Спасибо вам еще раз.
– Я останусь с ним, – предложил Прокопулос. – Джентльмены, вы потом вернетесь, чтобы помочь мне доставить мистера Отта к поезду?
Эберхардт и Эчеверрья кивнули.
– Я пойду поищу, чего тут можно выпить. Эберхардт, вы как?
– Да, мне тоже кажется, что выпить нам не помешает, – согласился ученый. Они ушли. Врач бросил на Отта еще один неодобрительный взгляд и тоже вышел из комнаты.
Отт прикрыл глаза. Он чувствовал сильную слабость, головокружение и боль в желудке, но это его не смущало. Гепатит, конечно, дрянь, но оставаться в Эль-Обейде нельзя. Если он проваляется здесь целый месяц, то к тому моменту, когда он встанет, под дверью его уже будут ждать детективы из Южной Африки. А на руках у них будут документы о его выдаче. И как только он сможет ходить, детективы тут же нацепят на него наручники и засунут его в самолет на Йоханнесбург.
Но нет худа без добра. Зато теперь в Хартуме ему обеспечено забронированное место на самолет до Бейрута. Возможно, таможенники не станут усердно копаться в его багаже, а на него самого и вовсе не обратят внимания. В Бейруте он будет в безопасности. И он будет богатым человеком. Все, что от него требуется, – выдержать эти три дня пути до Хартума.
Отт почувствовал какое-то движение и открыл глаза. Рядом с ним стоял Прокопулос с большой подушкой в руках.
– Я подумал, что так вам будет удобнее лежать, – сообщил грек.
– Да, спасибо. Не знаю даже, зачем вы так себя утруждаете.
– В таких глухих углах мы, европейцы, должны держаться вместе. Вот и все.
– Спасибо. Я вам очень признателен.
– Я рад, что могу чем-то помочь, – сказал Прокопулос и посмотрел на часы. – До поезда еще пять часов. Может, снимете туфли, чтобы удобнее было лежать?
Они посмотрели друг на друга. Мгновение спустя Прокопулос отвернулся и закурил.
– Мне
– Как хотите.
– Доктор еще здесь, не знаете? – спросил Отт.
– Думаю, да. Ладно, вы бы подремали.
Отт закрыл глаза. «Так вот в чем дело, – подумал он. – Интересно, как этот пронырливый ублюдок узнал про алмазы? Заботится он обо мне, как же. Еще одна проблема на время поездки в поезде».
Тело родезийца налилось свинцовой тяжестью. Это чертово тело пыталось убить его или засадить в тюрьму. Но до Хартума было всего три дня пути и еще несколько часов лета до Бейрута. Отт скрестил руки на груди, так чтобы правая рука касалась рукояти «беретты», лежавшей в наплечной кобуре. В другом углу комнаты Прокопулос листал старый журнал.
Глава 5
Полковник Рибейра решил, что все кофейни Эль-Обейда одинаково грязны, а потому вошел в большое, битком набитое заведение, расположенное в центре города. Он подумал, что в кофейне, где травят посетителей, не было бы столько народу. Зайдя внутрь, полковник отыскал свободный столик и попросил официанта принести стакан вина. Официант недоуменно посмотрел на него. Рибейра понял, что сказал это по-испански. Он повторил заказ по-английски.
Официант по-прежнему смотрел на него с недоумением. Посетители-арабы начали с любопытством рассматривать Рибейру и обсуждать, чего может хотеть этот иностранец. Официант громко и внятно спросил Рибейру по-арабски, чего ему нужно. Рибейра ответил по-английски, потом по-испански. Посетители придвинулись поближе к его столику, пытаясь придумать, чем тут можно помочь.
Рибейра порылся в карманах и обнаружил там англо-арабский разговорник. Арабского слова «вино» там не было, но зато полковник нашел фразу типа «Что у вас есть выпить?» и решил попытаться.
– Шу фи хаун лишширб? – спросил он. По утверждению разговорника, так это звучало на сирийском диалекте. Эта же фраза была приведена еще и на египетском диалекте. Не получив ответа, Рибейра зачитал и второй вариант:
– Э хене лишшурб?
Похоже, его опять никто не понял. Несколько секунд официант и посетители молчали, потом начали оживленно спорить, что же сказал иностранец. Некоторые утверждали, что он ищет место, где можно купить кувшин воды, другие же инстинктивно чувствовали, что он просит чего-нибудь выпить. Исходя из этого официант перечислил странному посетителю все напитки, имеющиеся в заведении, а также сообщил, где можно купить кувшин воды. Иностранец на это ничего не ответил.
Полистав разговорник, Рибейра обнаружил раздел, называющийся «В кофейне». Там он нашел следующие выражения: «Как пройти в кафе?», «Хозяин! Мне очень жарко, и я хочу чего-нибудь освежающего», «Мальчик! Принеси мне две чашки кофе», «Я бы выпил лимонада», «Я хочу бутылку ячменного отвара», «Стакан воды!» и «Есть у вас английское пиво?»
И ни малейшего упоминания о вине или виски. Рибейра решил заказать хотя бы пива.
– Джиблина каннинит бира инглизи'йи.
Не получив ответа и на этот раз, Рибейра жестом изобразил, что что-то пьет, потом похлопал себя по животу и закатил глаза. Официант энергично закивал и поспешил прочь. Завсегдатаи продолжали толпиться вокруг столика Рибейры, обсуждать его странные ужимки и спорить, на каком языке написана маленькая книжечка, которую иностранец пытался читать вслух.