Живописец смерти
Шрифт:
— Да, — ответила Лиз. — Но я решила, что мне будет удобнее в клетчатом костюме-комбинезоне из полиэстра.
Кейт даже бровью не повела.
— Какое ты выбрала, черное или красное?
— Пойду в красном. У меня никогда не было ничего ни от Валентино… ни от кого другого.
— Ты будешь выглядеть потрясающе.
— А откуда тебе известен мой размер?
— Просто спросила самый большой, какой у них был. — Кейт рассмеялась.
— Стерва. — Лиз хлопнула подругу по руке и тоже засмеялась.
Неожиданно Кейт сникла.
— Если честно, Лиз, не знаю, как я переживу это событие. Постоянно напряжена,
— Не ты одна. Ведь группа была с тобой согласна?
— К сожалению, да.
Лиз промокнула губы салфеткой.
— Итак, есть там еще за что зацепиться?
Кейт глотнула кофе и задумалась.
— Хм… остался только краденый запрестольный образ, который был похищен из квартиры Билла Пруитта и пока не объявился.
— Вспомни, как ты работала в старые добрые времена, и действуй соответственно. То есть еще раз все хорошенько обдумай.
* * *
Кейт и Слаттери просматривали компьютерный файл Билла Пруитта, наверное, уже в сотый раз.
— Обычно в его доме на Парк-авеню работают два консьержа. — Морин Слаттери сняла с рукава своего хлопчатобумажного свитера пушинку. — Но в тот вечер, когда Пруитт погиб, один консьерж заболел гонконгским гриппом или чем-то в этом роде. Давай посмотрим… — Она вытащила из кипы бумаг на столе папку Пруитта. — Тот, кто остался работать, сообщил, что к Пруитту, кроме хорошо одетого мужчины лет сорока с лишним, в тот вечер никто больше не приходил. По его мнению, это было много раньше смерти Пруитта. К тому же Пруитт сам дал указание его впустить, потому что в этом доме просто так не пройдешь.
— Консьерж видел, как гость уходил?
Слаттери сверилась с бумагами и пожала плечами:
— Здесь ничего не сказано.
— Значит, с этим человеком вообще никто больше не работал?
— Я разговаривала с этим консьержем. Фамилию гостя он не запомнил. По его утверждению, это белый высокий мужчина, лет сорока, хорошо одет. Ничего подозрительного он в нем не заметил.
— Деймиен Трайп тоже был высокий и аккуратно одетый, только немного моложе. — Кейт нахмурилась. — А ты показывала консьержу фотографию Трайпа?
— Нет. — Слаттери опустила голову. — Наверное, нужно было это сделать, но, понимаешь, все развивалось так стремительно, как снежная лавина.
Кейт улыбнулась:
— Ладно, Морин. Забудь. Ничего бы это не дало. — Она взяла из бумаг Слаттери фотографию Трайпа, сделанную при аресте. — Но я, пожалуй, покажу ему эту фотографию. Просто так, ради успокоения.
— Консьерж признался, что в ту ночь отлучался пару раз. На три минуты в туалет и на пять — выпить кофе.
— Это означает, что в туалете он провел по крайней мере десять минут, чтобы опорожнить мочевой пузырь и еще где-то пятнадцать или двадцать, чтобы снова его наполнить.
— Очевидно.
— Так что за это время в дом можно было легко проникнуть. — Кейт взяла справку токсиколога по Пруитту. — Марихуана. Кокаин. Амиловый нитрат. Алкогольное опьянение второй степени. Разве этого не достаточно, чтобы убить человека?
— В соответствии с данными лаборатории —
Кейт снова обратилась к фотографии мертвого Пруитта.
— В заключении коронера сказано, что ссадина на челюсти Пруитта была свежая. Она получена незадолго до смерти. — Кейт задумалась. — На месте преступления были обнаружены какие-нибудь неидентифицированные отпечатки пальцев?
Слаттери порылась в бумагах.
— Да. Два комплекта отпечатков, которые не соответствуют ни одному из фигурантов дела. Возможно, их оставил наш клиент, но это мы узнаем, только когда его поймаем.
Греческие урны в стеклянных кашпо. Черно-белый пол. Вестибюль дома номер 870 на Парк-авеню можно было принять за антикварный магазин, если бы не консьерж и дежурившие там полицейские. Кейт отыскала того, кто работал в ночь гибели Пруитта.
— Я уже разговаривал с полицией, — сказал он, подозрительно разглядывая Кейт. Она выглядела больше похожей не на копа, а на хорошо одетых женщин, которые каждый день проходили мимо него. — Я уже давал показания… несколько раз.
Кейт продемонстрировала ему удостоверение, а потом фотографию Деймиена Трайпа. Консьерж нахмурился, взял фотографию руками в серых перчатках и оперся спиной о мраморную стену.
— Нет. — Он отрицательно покачал головой. — Этого человека я никогда не видел. Извините.
— Вы уверены? Действительно никогда?
— Уверен.
— В соответствии с вашими показаниями, в тот вечер Билл Пруитт принимал какого-то гостя.
— Да, но это был другой человек, не с вашей фотографии. Он выглядел старше. И не был блондином.
— Вы сумеете его описать? Может быть, вам запомнились какие-то особые приметы?
— Он был высокий, в плаще. — Консьерж закрыл глаза, пожевал нижнюю губу. — А вот лицо расплывается.
— Вы запомнили плащ, а лицо нет?
Консьерж слегка смутился.
— Через этот вестибюль проходит много разных людей.
— Очевидно, вы позвонили мистеру Пруитту, сообщили о его приходе. Можете вспомнить фамилию?
Консьерж посмотрел на свои превосходно начищенные туфли и нахмурился.
— Это был сумасшедший вечер. Я работал один. Патрик слег с простудой, и больше никто не смог выйти, чтобы его заменить, и…
— Ничего, ничего. — Кейт приветливо улыбнулась.
Может быть, в квартире Пруитта есть нечто, связывающее его с Трайпом? Кроме кассет студии «Любительские фильмы». Не могу вспомнить, видела ли я дневник Пруитта. А запрестольный образ? В общем, если я здесь оказалась, то нужно посмотреть.
Квартира Билла Пруитта была обставлена безукоризненно. Кругом кожа и темное дерево. Кейт осмотрела картины на стенах. Большей частью это были работы французских импрессионистов, а также несколько акварельных морских пейзажей Джона Марина, небольшое количество гравюр ранних американцев, пара черно-белых фотографий тридцатых годов Эдварда Штайхена, но никакой старины, тем более итальянской. По крайней мере на виду. Предметы мебели стояли на своих местах хотя резные дверцы массивного шкафа были открыты, а содержимое — фотоальбомы, редкие книги, две антикварные вазы, — очевидно, переставлено, рассовано по углам и сложено на полу перед шкафом.