Живой металл
Шрифт:
— Хм… идем-ка: мы опоздали на заседание правления.
Выходя из кабинета, аккуратный Стронг выключил свет. Гарриман видел это в тысячный раз, но теперь предложил:
— А что, если свет будет выключаться автоматически, когда ты выходишь из комнаты?
— Хммм… А если в комнате кто-нибудь остался?
— Ну… пусть эта штука срабатывает лишь тогда, когда в помещении никого нет. Пусть она реагирует, к примеру, на тепло человеческого тела.
— Уж больно дорого и сложно.
— Вовсе не обязательно. Подкину-ка я эту идейку Фергюссону. Приборчик
— И как же он будет работать? — спросил Стронг.
— Откуда я знаю? Я же не инженер. Пусть об этом подумают Фергюссон и его головастые ребята.
— Эту штуку будет нелегко продать: выключать свет или нет — вопрос темперамента. Мой темперамент диктует мне аккуратность, твой — нет. Если прибор не отвечает темпераменту, человек его не купит, — возразил Стронг.
— Купит, если почует выгоду. Энергии не хватает, и чем дальше, тем больше.
— Ну, это дело поправимое. Как раз об этом мы и будем думать на сегодняшнем заседании.
— В этом мире, Джордж, временные трудности становятся постоянным фактором. Новый выключатель будут покупать.
Стронг достал блокнот и ручку.
— Завтра позвоню Фергюссону.
А Гарриман тут же навсегда забыл об этом.
— Сколько мы выручим, если продадим акции «Родуэйз» и «Белт Транспорт Корпорейшн»? — спросил он Стронга уже на крыше. — Плюс акции «Нью Уорлд Хоумз».
— Ты что, с ума сошел?
— Может быть. Мне нужны наличные — все, что ты можешь наскрести. От «Родуэйз» и «Белт Транспорт» давно пора избавиться.
— Ты точно спятил! Из всех фирм, что ты поддерживаешь, эти — самые солидные.
— Когда я с ними связался, они еще не были солидными. Ручаюсь, Джордж, родтаунам скоро крышка. Они сгинут, как те городишки, что стояли вдоль железных дорог; лет через сто во всей Америке ни одного не останется. Как нужно делать деньги, Джордж?
— Покупать подешевле, а продавать подороже.
— Это только половина правила… Твоя половина. А еще нужно угадывать тенденцию развития, стимулировать ее и не отставать от времени. Продай эти акции, Джордж, мне нужны свободные деньги.
На крышу опустилось такси. Оно в несколько минут перенесло компаньонов на крышу Гемисфер-Пауэр Билдинг. Они спустились на самый нижний подземный этаж, в конференц-зал: в те времена состоятельные люди предпочитали забираться поглубже на случай атомной бомбардировки, хотя на Земле царил прочный мир. Однако зал вовсе не походил на убежище, скорее, на гостиную в богатом доме: во всю стену раскинулась панорама — вид города с птичьего полета. Эффект достигался стереотрансляцией с крыши.
Все уже были в сборе. Диксон кивнул Гарриману и Стронгу, глянул на часы и произнес:
— Ну вот, джентльмены, наш анфантерибль [1] явился, и мы можем начинать, — он уселся в председательское кресло, взял молоток и постучал, призывая к тишине. — Протоколы последнего заседания — перед вами. Когда будете готовы — дайте сигнал.
Гарриман
1
Анфантерибль — ужасный ребенок (фр.).
— Кто начнет? — спросил он, переводя взгляд с одного на другого. — Ага… ты, Джордж. Начинай.
— Я хотел бы послушать отчеты, — насупившись сказал Стронг и тоже нажал кнопку.
Зеленый кружок перед Диксоном был чуть побольше, чем у прочих. Он нажал кнопку, и на экране, укрепленном над столом, зажглось слово «запись».
— Отчеты по текущим делам, — объявил Диксон и нажал другую кнопку. Откуда-то раздался женский голос. Гарриман слушал, держа ручку над бумагой. Действовали тринадцать ядерных реакторов типа «Кюри», на пять больше, чем во время прошлого заседания. Реакторы Саскуэханны и Чарльстона вышли на проектную мощность, и дороги атлантического побережья снова работали с нормальной нагрузкой. Дорога Чикаго — Лос-Анджелес должна заработать в ближайшие полмесяца. Энергии все еще не хватает, но конец кризиса близок.
Все это было важно, но сейчас мало трогало Гарримана. Кризис, наступивший после взрыва энергетического спутника, понемногу преодолевался, но для него он был лишь одним из препятствий к космическому полету.
Три года назад, когда появилось изотопное топливо Харпера—Эриксона, казалось, что не только решена проблема безопасной эксплуатации энергетического сердца континента, но и появился мощный стимул развития космонавтики.
Грузовая ракета с ядерным реактором на борту занимала стационарную орбиту, а малые ракеты сновали между нею и Землей, поднимая на спутник сырье для реактора и возвращаясь на планету с изотопным топливом, которое ждала вся промышленность.
Гарриман вкладывал деньги в этот спутник не только как один из директоров энергетического синдиката, но и ради своих целей: так он надеялся получить изотопное горючее для полета на Луну. Ему не хотелось клянчить горючее у военных, а тем более — у правительства. Дело было верное, его мог потянуть кто угодно, а уж Гарриману — сам бог велел. У него был корабль, будет и горючее.
Корабль был его собственный. Правда, баллистическая транспортная ракета нуждалась в доработках: следовало заменить двигатели, снять крылья. Имя уже поменяли — «Брисбен-Сити» стал «Санта Марией». И нужно было горючее.
На топливе-то все и застопорилось: большая часть уходила на транспортный челнок, а потом возник всеамериканский энергетический дефицит, и спутник уже не мог его перекрыть. Тогда синдикат ухватился за низкотемпературные реакторы типа «Кюри», где уран использовался напрямую; он, таким образом, предпочел углубление дефицита необходимости запуска новых спутников.
Но на «Кюри» нельзя было получать изотопное топливо, и Гарриман решил было надавить на политиков, чтобы открыть «Санта Марии» путь на Луну.