Живут во мне воспоминания
Шрифт:
В силу своего положения и места работы Шауро приходилось быть очень осторожным в принятии тех или иных решений. Я столкнулся с этим, когда обратился к нему за содействием в издании книги Марио Дель Монако.
Предыстория этого такова. Одно время я очень увлекался видеофильмами — собирал киноклассику, старые, серьезные фильмы. А переводить их мне стали друзья-переводчики. Среди них были блистательный знаток английского языка Алексей Михалев, потрясающий переводчик с итальянского Николай Живаго, Андрей Батрак с немецким… Они переводили не корысти ради, потому что
После Алексея Михалева осталось много переведенных им фильмов. Их до сих пор демонстрируют по телевидению, я встречаю их и в Интернете. На мой взгляд, лучше Алексея никто не переводил — с такой ответственностью относился он к своему делу. Предварительно он смотрел фильмы с начала до конца, в то время как многие переводчики просматривали их бегло. Я говорил ему: «Леша, зачем ты тратишь столько времени? Ну посмотри ленту мельком, чтобы просто ознакомиться с содержанием!» — «Нет! А вдруг я упущу какое-нибудь слово, какой-нибудь нюанс, от которого будет зависеть смысл…»
Однажды Николай Живаго сказал мне, что у него есть книга, написанная знаменитым Марио Дель Монако. Было бы неплохо издать ее и на русском языке: замечательный итальянский тенор известен у нас, в Советском Союзе у него немало поклонников. Тем, кто запомнил его триумф в 1959 году, когда он приезжал в Москву и пел в Большом театре, было бы интересно прочитать о его жизни, о его творчестве…
Во время одной из встреч с Василием Филимоновичем Шауро я рассказал о том, что предложил Николай Живаго. Шауро ответил:
— Не могу судить, насколько нужна такая книга, потому что не читал.
— Но ведь переводчик не будет специально переводить только для того, чтобы вы с ней ознакомились. Он потратит время, а вдруг вы скажете: «Нет, не стоит издавать». Может быть, сделать аннотацию?..
В общем, Шауро не стал брать на себя решение об издании книги. Тогда я обратился за содействием к тогдашнему министру культуры СССР П. Н. Демичеву. Петр Нилович поддержал нашу идею, сказал, что такая книга нужна и интересна. Вскоре вопрос о ее издании был решен.
Коля Живаго, поскольку я оказался в роли «свата» этой книги, предложил мне написать к ней предисловие. Я отказался, так как не настолько хорошо знал творчество Дель Монако и мог только рассказать о своих личных впечатлениях от его пения. Здесь требовался другой человек. И я сказал, что написать предисловие к книге Марио Дель Монако по праву может только Ирина Константиновна Архипова: «Она хорошо знакома с Дель Монако, не раз выступала с ним, дружила с его семьей. Лучше ее никто не сможет этого сделать. Тем более что Марио Дель Монако упоминает ее в своей книге».
Книга
На одном из чаепитий в кабинете Шауро в ЦК я затронул и тему нашего оркестра:
— Мне хочется, чтобы у нас был чисто эстрадный оркестр, не похожий на эстрадно-симфонический оркестр Силантьева. Юрия Васильевича я очень люблю и уважаю, считаю его первоклассным музыкантом. Но мне хочется, чтобы наш оркестр играл и джаз, и классику… У нас не так уж и много хороших эстрадных коллективов, чтобы бросаться такими музыкантами…
Шауро и спорил, и не спорил, как-то двусмысленно кивал — ни да, ни нет:
— Идея неплохая. А от чьего имени вы будете работать?
— Хорошо бы от имени Союза…
— А ваш Гейдар не обидится?
— Если на то пошло, то Гейдар Алиевич не может обидеться, если Муслим Магомаев станет руководителем Государственного эстрадного оркестра СССР.
Тем не менее вопрос о статусе нового оркестра остался открытым. Судя по настроению В. Ф. Шауро, от позиции которого зависело многое в решении вопросов культуры, наше государство в ту пору не очень-то и интересовало, будет у нас новый джаз-оркестр или не будет. Но мы уже начали работать, хотя были еще ни при ком. Нас приглашали выступать у себя различные филармонии.
В это время в Баку ждали с визитом болгарского лидера Тодора Живкова. Мы были в гастрольной поездке, когда нас «завернули» в Баку для участия в правительственном концерте. По программе мы должны были выступать во втором отделении. Антракт после первого отделения затянулся — угощали гостей. Перерыв длился уже минут пятьдесят. Мы стояли, курили, ждали, волновались; аппаратура подключена, микрофоны, пюпитры, усилители… Все готово…
Наконец дождались. Вышли на сцену. Настроение у публики хорошее — это мы почувствовали сразу. Грянули… После концерта спросил у Г. А. Алиева:
— Понравилось?
— Очень понравилось. Великолепные музыканты. Все отлично. Поздравляю.
Пользуясь моментом, говорю:
— Возможно ли наш оркестр назвать так: Азербайджанский государственный эстрадно-симфонический оркестр?
— Это впечатляет, — соглашается Алиев.
— Только есть «но». Азербайджанцев в оркестре раз, два и обчелся. Остальные — полный интернационал. Как наш родной Баку.
— Ничего, Муслим. Со временем и наши подтянутся. А музыкантам дадим высшие ставки.
Оркестранты обрадовались: оклады — лучше не бывает. Двести шестьдесят-двести семьдесят рублей по тем временам — это полторы, две ставки. Плюс премиальные, командировочные, гонорары за студийные записи.
Начали готовить программу. У нас были еще две певицы и вокальный квартет, так что получилась она довольно разнообразной. Показали Г. А. Алиеву. Концерт слушали Кара Караев, Александра Пахмутова, Оскар Фельцман, бакинские музыканты. Одобрили. База у нас была в Москве, во Дворце культуры автозавода им. Лихачева…