Жизнь цирковых животных
Шрифт:
– Или бреется, – подала голос Мелисса. – У меня был приятель, так он всегда брился голым. Не знаю, зачем. Холодно ведь.
В глазах Тоби проступило страдание. Он догадался, наконец, что ребята не шутят.
Аллегра, Мелисса и Дуайт вечно суетились вокруг Тоби. Фрэнк этого не понимал. Ну да, высокий, симпатичный блондин. Однажды Дуайт принялся восторженно описывать тело Тоби, как оно расширяется вниз от талии, переходя в «настоящую жопистую жопу». Фрэнк только плечами пожал. Он еще мог понять привлекательность мачо, таких мужчин, как Брэд Питт (по крайней мере, теоретически), но мальчик-андрогин, почти, но не совсем девушка – не лучше ли увлечься настоящей
Тоби он задействовал в пьесе отчасти для того, чтобы угодить Джесси и ее брату. Потом Тоби порвал с Калебом и переехал на Западную Сто Четвертую. Дуайт прозвал Тоби «Евой Харрингтон», [18] но Тоби был слишком серьезен и прост, чтобы сделать себе карьеру через задницу. Карьеристу нужен шарм. Фрэнк и то не забывал общаться и создавать «публичный имидж», даже когда сцена полностью поглощала его. Тоби неплохой актер, войдя в образ, он работает сосредоточенно и четко. К сожалению, уйма времени уходила на то, чтобы в этот образ войти. В реальной жизни Тоби неуклюж, медлителен и слишком серьезен.
18
Ева Харрингтон – героиня фильма Дж. Манкевича «Все о Еве», провинциалка, идущая к своей цели «по трупам».
– Хмм? – протянул Тоби. – Голым? Это обязательно? То есть – сами подумайте. Меня же не будут воспринимать всерьез, если я всем покажу – ну, задницу!
– Смотря какую задницу, – возразил Дуайт.
– То есть я хочу, чтобы люди воспринимали меня как актера. Не как ангелочка.
– Ты вовсе не ангелочек, – с ямайским акцентом протянула Ирис. – Ты – ангел!
Все расхохотались – все, кроме Тоби.
– Не ты один будешь голым, – напомнила Аллегра. – Мне предстоит постельная сцена.
– Так то в постели, – заныл Тоби. – Под одеялом!
– И подо мной! – со смешком вставил Дуайт.
– Ох, не напоминай! – рыкнул Боаз. Темноволосый коротышка, с красивым одутловатым лицом, вечно злился – не столько на Аллегру, сколько на все, что происходило с его пьесой. На репетициях он почти все время молчал, хотя ни одной не пропустил.
– То-то и оно, – вступился Фрэнк. – Если мы покажем Тоби голым, сцена с Аллегрой и Дуайтом утратит эффект неожиданности.
– Да! – подхватил Тоби. – Точно! Я не то чтобы стесняюсь – да что там! Не хочется пьесу портить.
– Да-да, конечно, – закивала Аллегра.
– Цып-цып-цып, – проквохтал Дуайт.
– Хорошо, – продолжал Фрэнк. – Тоби не будет снимать штаны. Ты будешь смотреть в зеркало, – предложил он актеру. – Твой персонаж поглощен собой. А потом еще что-нибудь придумаем. – Достаточно уже времени потеряно в спорах о заднице Тоби.
– Заметили, как Тоби все время твердит «да что там»? – съехидничал Дуайт. – Держу пари, в школе он играл «славного парня» Чарли Брауна!
– Нет! – вознегодовал Тоби. – Я был Снупи. [19]
Фрэнк похлопал в ладоши.
– Ребята! Пошли дальше! Прогон.
Все равно, что котов дрессировать. Они научились язвить тоньше, но в целом эта команда столь же неукротима, как и те, в школе номер 41. Сюда бы миссис Андерсон. Она-то умеет обращаться с артистами.
19
Чарли Браун и пес Снупи – персонажи комикса Чарльза Шульца «Орешки».
Они прогоняли сцену за сценой – еще не играли, но уже и не читали с листа.
В этой квартире можно ставить спектакль. Ряд комнат с высокими потолками, когда-то нарядных, а сейчас грязных. Апартаменты принадлежали тетке Аллегры, Алисии, переехавшей в Майями. Аллегра сдавала комнаты коллегам-актерам. Фрэнк съехал отсюда всего полгода назад, осознав, что староват для такой жизни – матрас на полу, один санузел на шестерых. Большинству из них шло к тридцати, но во имя искусства они все еще жили по-студенчески.
Этому и посвящена пьеса «2Б»: жизнь на нижнем этаже, точнее даже, в подвале шоу-бизнеса. Проект задумала Аллегра, узнав, что ее новый приятель хочет писать сценарии. Ей требовался выход для собственных талантов и талантов друзей. Аллегра Альварец родилась на Кубе, но ее родители давно перебрались в Штаты и успели накопить достаточно денег, чтобы дочь превратилась в «свободную белую» представительницу богемы.
Пьеса состояла из трех одноактных зарисовок. В первом сюжете участвовал Тоби – молодой актер, безуспешно пытающийся получить роль на кастингах и прослушиваниях. Это происходило и в жизни, с Тоби, и с другими ребятами. Он произносил несколько меланхоличных монологов о том, как он счастлив, обращаясь к Крис, которая сидела неподвижно перед телевизором – здоровенная лесбиянка с Ямайки, эдакий сфинкс – и все время молчала.
«Сегодня прослушивание прошло «на ура». И собеседование тоже. У меня все получается. Ты не поверишь, они ждут не дождутся заполучить меня в новую постановку Сондхейма. [20] И «Братья Саломон» [21] тоже. Я слишком разносторонний, вот в чем беда. Чтобы ты выбрала на моем месте? Бизнес или театр? Не так-то просто…»
Монологи становились все нелепее по мере того, как Тоби – или «Тоби» – приближался к грани отчаяния. О его провалах и неудачах публика должна была догадаться сама. Тоби много вложил в роль от самого себя – Фрэнк подозревал, что не обошлось без подсказки со стороны Калеба Дойла – но текст так и не ожил. Крис, глухо молчавшая во время этих сцен, все-таки перетягивала одеяло на себя.
20
Стивен Сондхейм (р. 1930) – бродвейский композитор и режиссер.
21
«Братья Саломон» – крупнейший биржевой фонд.
Во втором сюжете Дуайт играл умницу, который делит комнату с Аллегрой и состоит с ней в дружеских, даже братских отношениях. Однажды ночью, бурно переживая все свои неудачи, молодые люди бросаются в объятия друг друга, и все завершается постельной сценой. В реальной жизни этого случиться не могло: Дуайт действительно умный и забавный парень, правда, очень толстый – своему грушеобразному лицу он пытался придать форму, обрамив его куцей бородкой, – но при этом убежденный и неисправимый гей. На самом деле два года назад в постель с Аллегрой рухнул Фрэнк. Секс застал их врасплох, акт был неистовым и таким стремительным, что все закончилось прежде, чем они успели как следует раздеться. Какое-то время они не могли смотреть друг другу в глаза, стесняясь воспоминания о том, как тыкались лицами и лизали друг друга, но через несколько недель смущение рассеялось, они снова стали друзьями, посмеялись над тем, что произошло, и забыли.