Жизнь – это любовь
Шрифт:
Читать Таня выучилась очень быстро, и теперь любимое занятие ее были книги. Они стали лучшими друзьями, в отличие от вечно занятой матери и молчаливого отца. Плавать или играть в шумные игры девочка не умела, потому что мать близко не подпускала их к опасностям, а опасности Манефа видела везде. Велосипед, лыжи, санки, коньки, игры на воде, домашние животные, все, по мнению матери, представляло опасность для детей.
Во втором классе у нее появилась новая страсть. Дедушка Степан подарил им новый музыкальный инструмент. Черное пианино «Урал» из натурального дерева, большое и добротное, как и сам дед. Таня, затаив дыхания, гладила крышку и мечтала научиться играть на этом чудо инструменте. Сверху пианино покрыли белой, вышитой теткой салфеткой с красивыми цветами «анютины глазки»,
Частенько Таня чувствовала на себе недовольный взгляд матери, которой не хватала терпения и времени на объяснения домашнего задания. Манефу действительно раздражала молчаливость и медлительность дочери, которая вечно витала в сказочных грезах. Часто одергивая девочку, потом корила себя за нетерпение и старалась сгладить ситуацию. Приносила Тане вкусные гостинцы, неловко целовала в золотистую макушку.
И все- таки Таня очень любила свой дом: уютную квартиру, всегда с вкусной едой, пышной елкой к новому году, которую украшали игрушками, орехами и конфетами. В подполе стояли целые ящики с яблоками и апельсинами. Варенье, соленые огурца, помидоры и компоты. Таня спускалась туда вместе с отцом. Мама была отличной хозяйкой, все в квартире сияло чистотой, еды готовилась самая вкусная на свете.
Родилась Таня пятого января. Обычно на Урале этот месяц холодный и снежный. Часто вечерами девочки с отцом ходили на городскую площадь, кататься с горки. Возвращались затемно, по пустым улицам, все вместе дурачились во дворе, валяясь в снегу. Удивительно и приятно было лежать в мягком сугробе, смотреть, как кружатся и падают одинокие, редкие снежинки. Отец любил ловить их на варежку и разглядывать вместе с дочерьми, а потом возвращались в теплую квартиру, пили чай с вареньем и слушали с отцом Моцарта. Вот отец ставит пластинку и с ходу восклицает: « Моцарт- ты Бог!» Лицо его сразу преображается. Это так трогательно и девочкам, кажется, что Моцарт это ангел. Ангел-хранитель отца. В этом году у Тани чудесный подарок, на день рождения дед подарил велосипед, и она выучилась ловко катать на нем по квартире сестру, это стало их любимым занятием.
К лету Клаше предложили сделать операцию на легких, так как на рентгене нашли затемнение размером с» копейку».
– Операция не сложная, – радостно сообщила Клавдия матери, сказали, не буду знаться с врачами совсем. И хотя в душе она очень боялась операции, но все же согласилась. Она мечтала о будущей счастливой жизни с любимым мужем. И конечно очень хотела увидеть своих девочек врачами, в то время они уже были студентками медицинского института.
Частичная пульмактомия ,не по науке – это удаление туберкулезного очага в легких была назначена на второе августа. Третьего августа Мария Родионовна приехала проведывать дочь , в приемной ее встретил врач. Сердце у матери сжалась.
– Операция прошла, успешна,– начал врач, но позже возникли осложнение: тромбоз легочной артерии. Это и привело к смертельному исходу.
Пожилая женщина смотрела на врача с каким-то недоумением. Казалось
– Я же к дочери приехала,– сказала она шепотом. – Она сказала легкая операция, каверна с копейку. С врачами знаться не будет.
После этой фразы она будто осела, продолжая беззвучно шептать губами.
– Вам плохо?– участливо наклонился к ней врач.
Она отрицательно помотала головой и поспешила к выходу. Звук города, яркий свет, одновременно оглушили и ослепили ее. Не помня себя, Мария вернулась домой со страшными новостями.
На следующий день Манефа узнала, что сестра Клаша умерла. Оставив детей и мужа, поспешила домой, не зная как помочь и утешить старых родителей. На похороны собрались все дети: брат Григорий, сестра Анна, Лиза и Манефа. На семейном совете решили, что родителей не следует оставлять одних. Григорий предложил им перебраться в Тюмень.
– Сделаем Вам, тятечка, пристрой отдельный, возле моего дома и будете жить как хозяева вместе с нами.
Родители согласились, по отъезду детей, отец продал корову, разделил деньги всем поровну, не забыв и внучат. Поехал к сыну строить новый дом- пристрой. Жену Марию пока оставил на Октябрьском. Осенью Манефа приехала, чтобы проводить мать в Тюмень. С обещанием часто приезжать к ним в гости. Вечером мама сунула ей рубль.
– Это тебе, Доченька, я сэкономила.
– Мама, ты что, оставь себе, я же работаю. Вам пригодится.
Мать промолчала, но денег не взяла. Вечером этого же дня, прямо накануне отъезда пришла страшная новость: Григория задавила в поле. Как это произошло, никто не мог объяснить. Да и чем облегчили бы это событие объяснения?
– Господи, за что мне это?– Слышала Манефа шепот матери, вечером.
– Господи, не оставь меня, дай мне силы пережить это.
Маня спустила босые ноги на пол, подошла и встала на колени рядом с матерь. Сердце ее рвалось на части. Как она хотела облегчить страдание мамы. Такой любимой, старенькой и родной.
– За пять лет троих, Господи. – На Манефу смотрели такие близкие, полные отчаяния, сухие глаза.
После похорон родители Мани остались жить в готовом доме – пристрое со снохой Варварой и пятью дочерьми Григория. Старшая девочка поступила учиться в техникум, остальные были школьницами. В очередной раз старики остались помогать не детям, так внукам.
Начались ежегодные поездки с семьей в Тюмень. Девочки полюбили эти каникулы с застольями большой семьи: с вкусными пирогами с рыбой, капустой, картошкой. Пышными оладьями на завтрак, творогом и душистым чаем. Вечерами подолгу засиживались за разговорами и детей не отправляли спать. Атмосфера была душевная и спокойная, не чувствовалось вечной натянутости, как у деда Степана и бабушки Манефы. Там чаще молчали за столом, а здесь разговаривали и смеялись. Вечерами перед сном слушали сказки от бабушки Маруси, так и засыпалось на поляне с мягким мхом или в душистом поле с ягодами. А наутро был поход с мамой в цирк или детский театр с настоящим мороженым на палочке, называлось, которое эскимо. Такого лакомства в Невьянске не было. И эскимо в золотой или серебряной бумажной обертке стало символом этих поездок. И сама мама преображалась, расцветала. Слышался ее непривычный, беззаботный смех.
Обычно в эти летние каникулы Тане дарили новое платье, а Оле доставалось платье от сестры, из которого та уже выросла. На что старенькая бабушка Маруся качала головой и говорила: « Маня, да сшей или купи ты ей новую вещь».
Но какая-то рачительность и вечная бережливость не давала Манефе потратить лишнюю копейку не только на детей, но и на себя. Обычно имея несколько платьев, она тщательно берегла их и старалась не носить, не говоря уже про новые туфли. Эти казалась безоблачные и такие теплые семейные поездки, омрачились поведением Николая. За ужином он часто позволял себе лишний алкоголь. Дед Иван пробовал делать ему замечания, но это быстро перерастало в скандал. Один раз Коля схватил свекра за бороду и выгнал его на улицу, так что тому пришлось ждать на лавке, пока зять не уснет. На утро, Коля говорил жене, что абсолютно ничего не помнит, извинялся перед всеми и вечером повторялась та же история.