Жизнь – это любовь

Игоревна Кучерявая

– Девочка, девочка, говорю. Манефа Ивановна! – кто-то трясет ее по затекшему плечу.

Маня не понимая, где она находится, с недоумением смотрит на медсетсру .

– Внучка у вас. Славная девочка.

– Оля, как?

Все хорошо, оправится.

– Пойдете внучку смотреть?

– Не знаю.

– Да пойдемте, такая девчонка славная.

Часть вторая

1 Елена

После родов Оля медленно, нехотя, приходила в себя. Дочку приносили только на кормление, шов после операции ужасно болел, облегчение было лишь после укола. Мама приходила к ней ежедневно, помогала дойти до туалета, приносила вкусные гостинцы. На второй день пришел муж со свекровью, постояли под окном и передали пакет с фруктами, который Ольга незамедлительно отдала на пост. Есть совершенно не хотелось, лишь пить. Но она все же поддавалась на уговоры матери и немного ела в ее присутствии. Через неделю, она стала чувствовать себя лучше, беспокоила только постоянно переполненная от молока грудь. Октябрь стоял пасмурный и холодный, на десятый день Олю с малышкой выписали, и она вернулась в квартиру к родителям.

Потому что после такой сложной операции и затяжного выздоровления, она нуждалась в заботе, которую по – мнению Манефы, не мог дать дочери муж. К их приезду в квартире оборудовали маленькую комнату, поставили туда обогреватель и детскую кроватку. Манефа нагладила и приготовила детское приданое: пеленки, распашонки, чепчик. Олю тоже ждала чистая, наглаженная одежда. Впервые после замужества она вздохнула, свободно. Как хорошо и уютно было дома. Игорь пришел проведывать дочь с женой, чувствовал при этом он себя неуютно. Взял малышку на руки, рассматривая смуглое личико.

–На маму похожа, – сказал он, вглядываясь в детские черты младенца. Девочка вдруг открыла ясные голубые глаза, и они с Олей замерли на долю секунды.

– Давай, назовем ее Оксаной?– предложил супруг.

– Еще чего,– непреклонным тоном, возразила вошедшая в комнату Маня. – Оксана , да еще Кондюрина, ужас какой.

– Людмила,– вмешался дед Николай.

– Ну конечно, Руслан и Людмила,– опять возразила Манефа. – Я нарекла ее уже: Елена.

В комнате повисла тишина, и это была тишина общего согласия.

–Да, красиво,– подвел за всех итог Игорь.

Первые два месяца Лена не доставляла особых хлопот: она спокойно спала у груди, хорошо кушала и очень любила купаться. Отец часто навещал их с Олей. Он подолгу держал дочь на руках, разглядывая ее с особой нежностью. Никогда Игорь не испытывал таких трепетных чувств к живому существу. Он стал звать супругу вернуться, но теща была непреклонна, что для малышки и Оли в доме нет никаких условий. С супругой между собой Игорь решили, что когда девочке исполниться три месяца, они передут к Игорю. Хотя, если быть откровенной перед самой собой, Оля совершенно не хотела возвращаться. Дома было спокойно, уютно, окруженная заботой, она чувствовала себя всеми любимой. В выполнении домашних дел, все принимали активное участие, на Ольге была главная забота о ребенке. Максимум, что она успевала сделать за день: покушать, развесить пеленки, погладить и погулять с Леночкой. Возвращение к мужу, страшило ее, потому что Оля боялась возврата к интимной жизни. Эта часть супружеских отношений была ей неприятна, и она всячески пыталась оттянуть моменты близости. Когда Игорь приходил навещать их, она старалась не оставаться с ним наедине, не закрывала дверь в комнату, отстранялась, если супруг хотел обнять или поцеловать ее. Оправившись после тяжелых родов, Оля расцвела в своей красоте, как распустившийся бутон: волосы отросли во время беременности и красиво вились вокруг лица, высокая, округлая грудь подчеркивала тонкую талию. Но она будто не замечала и не хотела этих изменений в себе. На первое место в ее жизни, выступила любовь к дочери. Она крепла с каждым днем, уход за ребенком доставлял Оле удовольствие, даже отец стал меньше пить и частенько стоял возле кроватки или брал девочку на руки. Но казалось крепче всех, полюбила малышку Манефа. К трем месяцем девочка приятно округлилась, глаза стали менять цвет и были похожи на отцовы. Светло- зеленые с разным отливом в течение дня. Аккуратно вздернутый носик, темные реснички и будто нарисованные бровки, все в этом ребенке умиляло домашних.

Зима выдалась в этом году холодная, и прогулки с малышкой пришлось на время отменить. Олина жизнь замкнулась в небольшом пространстве квартиры , что совершенно не тяготило ее. Как- то вечером она почувствовала ломоту в теле и боль в груди. Вернувшаяся с работы мать сразу поняла, Оля простыла.

– Опять пеленки, на балконе раздевшись, весила?– с укором спросила она дочь.

К вечеру температура поднялась уже до 39 градусов и одна грудь вся разбухла, покраснела и ужасно болела. Оля металась в жару по подушке, а мать носила на руках плачущего младенца. Голодный ребенок требовал грудь. Манефа прикладывала внучку к здоровой груди, но от начинавшегося прилива молока, Оле было только хуже. Наутро домой пригласили хирурга. Был поставлен диагноз: мастит. Ребенка было велено отлучить от груди, хотя бы на время. Оле назначали лечение и примочки. Девочке стали давать смесь, начались капризы, из-за проблем с животом. Ребенок не спал ночами, беспокоился и плакал. Оле не становилось лучше, был поставлен новый диагноз: гнойный мастит. И Манефа договорилась с врачом, что разрез груди проведут дома, потому что здесь она считала, обеспечит дочери и внучке лучший уход. После операции, Оля медленно шла на поправку, и только родители выдохнули, что страшное позади, температура поднялась у малышки. Манефа с мужем раздели и стали осматривать ребенка, на правой груди, у девочки обнаружили гнойник. Опять пригласили хирурга – Тамару Устиновну и в этот же вечер девочке сделали надрез, выкачав гной и наложив шов. Маня ухаживала за дочерью и внучкой, надо отдать должное Коле, он очень хорошо помогал ей: стирал пеленки, готовил, даже не перестал пить. Игорь тоже каждый вечер, если не работал, приходил навещать свою семье. Подолгу качал Лену, сидел с женой, приносил продукты. Вся они сплотились из-за такого несчастья.

Как только малышка пошла на поправку, Оля с дочкой переехали в дом к мужу. Наступила безоблачная пора их брака. Игорь стал спокойный, более терпеливый и ласковый с женой. А на дочь вообще не мог наглядеться. Вернувшись с работы, брал к себе малышку и подолгу любовался ей. Часто Оля наблюдала такую картину, как он гладит девочку по щеке, нюхает макушку, целует крошечные пальчики. Лена радостно аукала в ответ и улыбалась отцу, от чего совершенно растопила его сердце.

Пришла весна, солнце ласково светило в окно и Оля с нетерпением

ждала, когда наступит настоящее тепло, они по долгу гуляли с дочкой и даже стали встречать мужа с работы. Как она любила эти прогулки домой, когда дочка сопела в коляске, а они шли рядом и потихоньку разговаривали. Как-то вечером малышка долго не просыпалась, была вялая и отказалась от еды. Обеспокоенные родители измерили температуру, на градуснике выше 38. Девочка начала беспокойно плакать, часто дышать и стала какого-то неестественного бледного цвета. Игорь быстро закутал младенца, и они как могли быстро пошли в детскую больницу. Их встретила обеспокоенная Манефа. По пути в палату, расспрашивая о симптомах. Дышать теперь девочка стала, с каким-то надрывом и решено было, сделать рентген, взять анализ крови. После всех проведенных исследований, был поставлен диагноз: сепсис, народное название «заражение крови». Собрали консилиум педиатров и назначили необходимое лечение, но ребенку не становилось лучше. Сейчас, как никогда ранее, девочка нуждалась в родительской любви, но эта болезнь малышки, казалось , разрушила взаимность всех членов семьи. Внутри Ольги поселился такой дикий страх за дочь, острое состояние напряженности не покидало ее ни на минуту, а постоянные придирки и нравоучения матери только усугубляли ситуацию. Манефа обвиняла дочь в нерадивости, в недосмотре за ребенком, будто сейчас самое важное было найти виновника болезни внучки. Оля не оправдывалась, лишь плакала в отсутствии врачей, прижимая к себе крошечное, такое горячее тельце. Сама не являясь психологически взрослой личности, живя вечно с чувством вины, она не умела справиться с таким испытанием, и оно для нее было сродни безысходному горю. Оля старалась скрыть свою тревогу, взять эмоции под контроль, но неуверенность и страх с легкостью побеждали ее. Это ее состояние передавалась малышке, с миловидного личика исчезли яркие эмоции и живость, девочка перестала улыбаться, даже плакать, а лишь смотрела на мать большими, ясными глазами. И этот взгляд вызывал в Ольге паническое бессилие, у нее опускались руки, и она думала, что впереди ее ждет что-то страшное и неумолимое, превосходящее ее своей силой.

Через несколько дней было ясно, что лечение не дает результата, состояние ребенка вызывала опасения у всех. Врачи приняли решение делать переливание крови от отца прямым путем. В сложившейся ситуации, один Игорь оставался спокоен и собран. Ему очень хотелось поддержать жену, но она была слишком зависима, от мнения материи и не имела доверия к супругу.

Игорю провели все подготовительные процедуры, переливание прошло успешно и девочка пошла на поправку. Чем крепче становился ребенок, тем больше Оля чувствовала в себе опустошенность, подавленность и растерянность. Испытав дикий страх за жизнь дочери, не чувствуя в себе силы, самостоятельно справится с болезнью и воспитанием ребенка, она как прежде, во всем положилась на мать. Не муж занимал главное место в ее сердце, а именно мать. С ней было спокойно и комфортно. Не нужно было брать на себя ответственность и что-то решать.

Летом Лена окрепла, научилась быстро ползать, вставать возле опоры и радостно гулить. Манефа, не чаяла, души во внучке, и все свое свободное время проводила у дочери, помогая с домашними делами и радуясь успехам ребенка. Осенью приближался ее юбилей и проводы на пенсию. Конечно, это были формальные «проводы» и все это понимали: коллеги, домашние и близкие друзья. Отмечать свой день рождения Маня решила в столовой, при мебельной фабрике. Там очень вкусно готовили, сама являясь отменной хозяйкой, Манефа любила угощать с шиком. Меню обговорили заранее: бутерброды с черной икрой и красной рыбой, различные нарезки, салаты, на горячее – «молочный поросенок» с картофелем, различные фрукты. На десерт пирожные, да шикарный торт с именной надписью и бутылкой шампанского в середине лакомства.

Вечер удался на славу: множество комплиментов, в том числе от мэра города, пригласив юбиляршу на танец, он спросил: Манефа Ивановна, расскажите секрет молодости. И правда в свои пятьдесят пять лет выглядела Манефа прекрасно. Чуть располневшая фигура с гладким лицом и красиво завитыми волосами. Специально для праздника она сшила костюм, который очень шел ей: пиджак с прямой юбкой, белого цвета в черный горох и красивые белые туфли на небольшом каблуке. Коля тоже выглядел элегантно в своем единственном костюме и голубой рубашке, которая подчеркивала его глаза. В этот вечер он совсем не пил, мало ел. Почти не танцевал, был молчалив, только изредка, с гордостью, искал взгляд дочери. Оля была ослепительно красива в новом шелковом платье голубого цвета , с высокой талией, перехваченной под грудью широким поясом, завязанным сзади на небольшой бант. Небольшой в образный вырез декольте, подчеркивал красивый изгиб шеи. Игорь тоже любовался женой, приглашая ее танцевать. Танцевал он и с тещей и вообще был непривычно галантен.

В качестве подарка коллеги преподнесли Манефе деньги и выпустили огромную стенгазету с фотографиями за всю ее трудовую деятельность, с юмористическими подписями и стихами. Особенно запомнился и понравился Мане стих про садоводство.

Родные, зная ее любовь к красивой посуде, подарили большой чайный сервиз. Бордового цвета, из тонкого фарфора, внутри он был покрыт настоящим золотом. Из такой красоты не то, что пить чай, даже держать в руках не возможно было без внутреннего трепета.

2 Другие

Находиться дома, стала для Манефы настоящей пыткой. В последние годы принятие алкоголя у мужа усугубилось еще снотворными препаратами, без которых он не мог засыпать. Николай стал редко выходить из дома, лишь по выходным они навещали родных. Личность его изменилась до неузнаваемости из интеллигента и умницы, он превратился в раздражительного и агрессивного человека. Во всей его даже внешнем облике чувствовалось внутреннее напряжение и тревога. Полнейшая антипатия к людям и полная замкнутость. Стоили Мане переступить порог собственного дома, навстречу ей неслась фраза: «Иди, за вином и сигаретами. Таблетки принесла?». Отдушину Манефа находила только в работе и внучке.