Жизнь Фениксов
Шрифт:
— Возможно, вы слышали средневековую легенду о леди Годиве, которая согласилась проехать обнаженной через весь город, чтоб спасти его горожан от непомерно высоких налогов, и о «любопытном Томе» — портном, ослушавшемся распоряжения сидеть в этот день дома за закрытыми ставнями и ослепшем от увиденного. Оставим сейчас без рассмотрения вопрос о достоверности этой легенды. Здесь важен принцип: показывающий свою наготу за это обязательно что-то получает, зритель же — отдает. Техники комплекса «Сильная лоза» поможет вам накопить энергию. Вы можете выполнять его под музыку, как это делали в древности танцовщицы эротических танцев. Пригласите стать зрителями супругов или партнеров. Раскрепоститесь, узнайте себя, если хотите — ласкайте при выполнении комплекса свое тело, даже доставьте самой себе удовольствие, если почувствуете прилив желания. Главный принцип —
«Батюшки… Да это никакие не «хариты», это:»Ведьмы в городе!» Спасайся, кто может…», — подумал Мика. Можно «правильно» или еще как-то мудрено питаться, танцевать нагишом, набрасывать аркан из лунного света на ничего не подозревающего о таком вашем коварстве мужчину, делать другие уму непостижимые вещи, и это, несомненно, скрасит ваш досуг. Но счастья не принесет. Он, Микаэль, прекрасно это знал. У него была собственная «картинная галерея», составленная из портретов, точнее из историй, женщин. Все они были на момент их знакомства обеспечены (иначе для него не было бы повода появиться в их жизни), но искалечены в свое время необдуманными словами и поступками самых близких для них людей., подобно тому, как искривляется и начинает расти куда-то в сторону ствол дерева после полученного повреждения. Вера. У Веры была аллергия на собак. В детстве аллергия не давала о себе знать: собак в доме было много. Верина мать была заводчицей, и собаки были ее жизнью и ее радостью. А вот дочь — с детства полноватая, даже не миловидная, вся такая среднестатистическая — от нее она многого не ожидала. В старших классах Вера попросила оплатить ей занятия в студии современного танца, и получила отказ:
— Не смеши народ! Где ты, а где хореография… Ты дома-то передвигаешься, как слон в посудной лавке. Я не собираюсь выбрасывать деньги на ветер. Лучше куплю новую собаку.
А на торжественном вручении аттестатов в выпускном классе, рассматривая оценки Веры, мать громогласно заявила:
— За этим сюда можно было и не приходить!
В ванной прямо напротив двери висело зеркало, и входя, ты сразу встречался со своим отражением. Вера, заходя в ванную, перестала включать свет: то, что она видела, вызывало у нее стыд. Она не хотела это видеть. Мать, заметив такую странность дочери, стала наседать с вопросами, и не добившись объяснений, орала:
— Ты ненормальная! Тебя надо показать врачу!
Где тот человек в жизни ребенка, который вовремя скажет такому родителю:»Уважаемый! Может, прежде чем вести его к врачу, вы посмотрите на себя самого внимательно?». Увы. Увы. Увы. Родители должны лелеять, оберегать, питать, взращивать свое дитя. Это предполагает нечто большее, чем продукты в холодильнике и одежда в шкафу. Детство может оказаться западней, ведь ребенку от родителей никуда не деться: это самые главные люди в его жизни, и он верит им безоговорочно, поэтому верит и тому, что он никчемный, незаметный и посредственный. Вера стала успешной, свет в своей ванной она теперь включала, но в то, что ее можно полюбить — не верила.
Мила. Мила у родителей была первым ребенком. Когда она родилась, в их головах еще бродили «революционные» идеи разного толка и одна из них была из области «здорового» питания. Милу было решено приучать к нему с младых ногтей. Что-то можно было есть только в определенное время суток, другое — крайне редко, третье же только в сочетании с продуктами из списка. Сладкое — никогда. Дети в саду раскрывали подарки от Деда Мороза и лакомились конфетами, Мила из своего подарка доставала лишь мандаринку. Та же грустная история повторялась и на детских днях рождениях, куда девочку приглашали. Со временем в семье прибавилось и денег и детей. Родители были вечно заняты, за отпрысками следила нянька. Миле стали выдавать карманные деньги, и теперь она могла тратить их на все, на что долгое время взирала лишь со стороны: газировку, чипсы, сладости. Из непоседы-егозы она превратилась в девочку-подростка, скрывающую лишние килограммы под мешковатой одеждой. Родители стали часто попадать в объективы фотокамер, рекламируя свой бизнес,
Рита. Рита пошла в отца, ширококостного, склонного к быстрому превращению лишних граммов в килограммы, бледнокожему и болезненному. Всю красоту матери взяла себе младшая сестра. Мать была голубоглазой, белокурой, сдержанной и холодноватой. Снегурочкой, одним словом. Мужчины влюблялись в нее с первого взгляда. Отец потерял работу и с тех пор сидел дома, вернее лежал, становясь все более рыхлым. Мать же своего презрения к нему не скрывала, и в один прекрасный день попросила съехать. Рита ненавидела отца за свое с ним сходство, и должна была доказать себе, что она — другая. Мужчины — вот кто должен был засвидетельствовать это. Их было много. Среди ее трофеев были коллеги, мужья подруг, жених сестры и даже ухажер матери. Она была хороша. Фантазии и места их воплощения становились все более изощренными. Пресыщение было неизбежным. Даже секс возле железнодорожных путей, на глазах у пассажиров проходящих мимо поездов, не будоражил больше кровь. От запретного плода остался уже лишь огрызок, но она так и не могла ответить себе на вопрос, удовлетворена ли она. Хотя одно то, что она задавалась этим вопросом, уже являлось, в некотором роде, ответом. Мужчины искренне считали любовные утехи с ней незабываемыми, но замуж не звали. Мика же ее напору не поддался, но общение с ней не прервал. В каждой женщине он находил тот самый скрытый момент внутреннего «разлома» и, мягко проявляя его, тем самым исцелял их мир, который после этого изменялся. Все они считали Мику своим счастливым талисманом: Мила стала писать книги для детей, и вышла замуж за иллюстратора своих сказок; Рита стала волонтером; Веру он познакомил с одним своим приятелем — художником, и тот показал ей собственную ее красоту. Он нисколько не сомневался, что сегодня в клубе тоже найдется, и даже не одна, новая история для его галереи..
Да! Она стояла у репродукции картины известного художника. Хрупкая и женственная, с уложенными в прическу светлыми волнистыми волосами. Он почувствовал в ней печаль, словно она носила невидимую для постороннего взгляда траурную вуаль. Длинное, в пол, платье василькового цвета струилось по бедрам, одно плечо оставалось обнаженным, открывая тонкую руку с маленькой кистью. На руке был браслет и кольцо, все с бриллиантами. Другая рука была скрыта под накидкой из невесомой василькового же цвета ткани и напоминала синее крыло. «Так вот ты какая, Синяя птица…Впрочем, торопиться не стоит,»— Мика подошел и встал у незнакомки за спиной.
— Я чувствую, что в Вас возникает какое-то отторжение при взгляде на нее. Простите великодушно, что нарушаю Ваше уединение.
— Вы мне нисколько не помешали. К тому же, здесь совсем не просто уединиться…Я действительно воспринимаю это изображение, как некий портрет Больной Души. Хотя автор увидел в ней Мадонну. Темные круги под глазами, пергаментная кожа, кажется, что над верхней губой выступили бисеринки пота. Мрачный фон в коричневых тонах, переходящих местами в цвет, подобный цвету сырого мяса …Это как болезнь страсти.»Удаляются от Бога, тем же и заболевают».
— И тем не менее это шедевр.
— Да, человечество на свой вкус назначает шедеврами то или иное.
— Я Микаэль.
— Майя.
— Мне кажется, Майя, что Вам мог бы понравиться Эндрю Уайет. Хотя возможно Вы посчитали бы, что мужчины на его картинах гораздо красивее женщин, которых он изображает без лести: никакой субтильности, развитые бедра, кажется даже, что можно почувствовать исходящий от них естественный запах тела. Но может такими и должны быть те, кто избран Природой вынашивать, выкармливать и защищать свое потомство.
— Так, значит, мать?
На долю секунды Мика почувствовал смутное беспокойство. Он взглянул на нее внимательно, но она была безмятежна, смотрела ему прямо в глаза.
— Так, значит, предназначение женщины вы видите лишь в этом? — еще раз повторила она.
— О, нет…Женщина, несомненно, способна на многое. Не хотелось бы только думать, что на все.
Тут объявили его выступление, и ему пришлось оставить ее в одиночестве. Когда же он, наконец, вернулся, в ней все искрилось от смеха.