Жизнь и приключения вдовы вампира
Шрифт:
Уставшие и измученные Аким Евсеич и Федот вернулись домой. А там война: батюшка с врачом только что в рукопашную не вступают. Батюшка при поддержке Настасьи утверждает, что младенца надобно срочно в церковь нести, а врач грудью дверь загораживает, утверждает, что ребёнок корью заразился в сиротском приюте. Эпидемия там. И сейчас у него кризис!
На улице ещё только забрезжил рассвет, когда батюшка, зевая и крестясь, стал собираться домой. Доктор отдавал наставления:
– Ежели кашель сильно будет донимать... о-хо-хо... мал он ещё, кашлять-то не умеет, так вот, кашлять он будет особенно ночью. Следите, чтоб не задохнулся. Переверните, пошевелите.
– посмотрел на батюшку, - никакие царские врата не помогут. Корь у взрослых тяжело проходит, можно и в других вратах оказаться.
– Питьё-то на каких травах?
– деловито интересовалась Настасья, которая на этот случай оставалась при ребёнке.
– Голубику, оксамит, семя дикой репы... понемногу. Мал он ещё... для такой болячки.
– Вы то доктор, как бы не заболели...
– озаботилась Дуняша.
– Я заговоренный, - и оглянувшись на насторожившегося батюшку, добавил: - было дело, болел в ранней юности, теперь эта зараза ко мне не пристаёт.
– Посмотрел на грязного и чёрного от сажи Акима Евсеича:
– В таком виде не то, что младенца, самого рогатого господина испугать можно. Помылись бы...
– и, махнув рукой, уехал отдыхать.
Болел Евсей тяжело и долго. Но уход был - лучше некуда. И он потихоньку стал выкарабкиваться. Чтобы облегчить его состояние Дуняша, а по вечерам Аким Евсеич носили младенца на руках. Так ему легче дышалось, отёк меньше закрывал горло. Из домашних никто корью не заболел. Батюшка утверждал, что его молитвами, а доктор пожал плечами:
– Кто в детстве корью не болел? Второй раз эта зараза не пристаёт.
А по городу Бирючинску поползли слухи, что злостный вампир вздумал дома жечь. Соседи самолично видели, как метался возле дома несчастный Аким Евсеич, да где уж было потушить, ежели адское пламя со всех сторон пожирало прижизненное пристанище злостного вампира!
Слушая прихожан, батюшка пояснял, что есть только один путь избежать напасти, чтобы вампир не взялся другие дома жечь, надо место то, на котором его дом стоял, да потом вампир его сжёг, пожаловать под сиротский приют или больницу для людей обездоленных. Что Аким Евсеич и сделал в тот день, когда доктор сказал, что опасность миновала, и Евсей пошёл на поправку. А вскорости горожане стали собирать деньги на строительство больницы, наибольший взнос пришёлся от Марьи Алексеевны. И горожане это понимали: ребёнок в родах помер. Слухи ходили: чуть сама богу душу не отдала, вот и благодарит Всевышнего за своё спасение взносами в богоугодные дела.
В этот вечер, заранее прислав визитку, к Акиму Евсеичу пожаловали визитёры: граф Кирилл Романович Сташено-Догомышский со своей супругой графиней Марьей Алексеевной, которая к возвращению мужа уже оправилась от болезни, хоть и была ещё слаба.
Граф был удручён и всё так же еле жив. И Аким Евсеич, глядя на его мокрый от испарены лоб, и бледность щёк, удивлялся: как при такой слабости здоровья граф выдерживает дальние поездки? Слушал его и думал: "Скрипучее дерево скрипит, да живёт. Похоже, и Кирилл Романович ещё многие лета скрипеть будет". А граф тем временем заявил:
– Супруга моя очень тяжело перенесла потерю ребёнка. Врач пояснил мне, что дитя унаследовал от меня болезненное состояние, отчего и помер. Жена написала мне с просьбой вернуться поскорее, я сразу же отправился в путь, хоть и не окончил курс лечения. Теперь же стараюсь всячески поддерживать её, опасаясь повторения приступов родовой горячки.
– И он стал промокать большим белым платком вспотевший лоб.
– Я полагаю, теперь уже опасаться нечего, поскольку... э...
"И кто меня за язык тянет?" - подумал Аким Евсеич и умолк на полуслове.
– Однако я намерен всячески ограждать Марью Алексеевну от излишнего волнения и исполнять её пожелания, - чуть коснулся локтя жены граф Кирилл Романович.
– Полагаю, вы правы. Марья Алексеевна столько пережила...
– И теперь она желает стать крёстной матерью вашему... м... подки...
Аким Евсеич вежливо улыбнулся и закончил за графа фразу:
– Евсею?
А через неделю Аким Евсеич получил письмо от Натали, в котором она сообщала, что получив от батюшки весточку, очень обеспокоилась каково-то ему одному с такими бедами и заботами? Писала, что удивлена появлением маленького Евсея, но и обрадована. Потому что пока ей Бог дитя не посылает, и остаётся только ждать, когда снизойдёт на их семью Божье благословенье. Что дом Кузьмы Федотыча сгорел - так пусть батюшка об этом не заботится, супруг её Михаил Михайлович просил никогда впредь об этом человеке не упоминать, а жену свою он сам содержать в состоянии.
Последние строки письма были приписаны двумя другими подчерками. И Аким Евсеич разволновался так, что пропустив часть письма Натали, стал читать эти строки. Сначала писал Михаил Михайлович, что всё бы хорошо, но Натали очень скучает о своём батюшке и, как бы ни пыталась скрыть сей факт, он это чувствует и понимает свою жену. До их отъезда ещё остаётся время и было бы хорошо, если бы Аким Евсеич принял их предложение переехать жить в Питер.
Следующие строки принадлежали Михаилу Николаевичу, который в сугубо деловом стиле пояснял, что зарабатывает Аким Евсеич в своем провинциальном городке меньше, чем они тут теряют на нерадивом управлении имуществом, поскольку сами заняты делами государственными. А чужие нанятые люди совсем другое отношение имеют. После отъезда племянника и вовсе свой глаз крайне необходим будет. А где его сыщешь? Ещё писал, что коли отношение Акима Евсеича к дитю столь серьёзно, что он его именем своего отца нарёк, то есть Евсеем, то пусть напишет прошение об усыновлении, с указанием, что ребёнок прижит без прелюбодеяния, и пошлёт ему, Михаилу Николаевичу. А он сможет ускорить решение этого вопроса. Но подчёркивал, что если только Аким Евсеич абсолютно уверен и твёрд в своём убеждении, поскольку, так или иначе, дитё это будет через Натали и для них не постороннее. Если же есть сомнения, то можно просто воспитанником оставить.
На что Аким Евсеич в тот же день ответил: "Каюсь, грешен. Но мать его назвать не могу, потому как теперь её статус изменился, а когда он был зачат, она была свободна от брака".
– Хитрил Аким Евсеич, но ведь во благо своего сына и его матери! Не он законы пишет, в коих запрещено усыновлять деток, родители которых согрешили прелюбодейством. А дети выходит, без вины виноватые! И составив по всем правилам прошение, написав его со всей возможной аккуратностью, отправил оба письма Михаилу Николаевичу.
Следующее письмо написал Натали, что предложение её супруга принимает. Однако ему необходимо завершить многие дела, распорядиться и обустроить решение некоторых вопросов, а самое главное, чтобы Евсей окреп после болезни. Вот тогда он сможет двинуться с места.
После крестин Марья Алексеевна дом свой продала, при этом муж её, граф Сташено-Догомышский, настоял на непременном условии, чтобы за могилкой под старой грушёй догляд и уход был самый почтительный. Стоя возле аккуратно холмика, он грустно вздыхал: