Жизнь и смерть Бенито Муссолини
Шрифт:
Я пошла на кладбище Санта-Кассивн отнести цветы на могилу родителей Бенито. Он не смог приехать из Рима, но мне было приятно выполнить этот долг вместо него. Оттуда я отправилась в Санта-Лучию, где покоится мой отец. Вернувшись домой, я нашла маму совершенно больной. Я сказала ей, что ходила на кладбище отнести цветы отцу. Она ответила: «Увидишь, что в следующем году ты понесешь их мне. Заботься об Эдде, Витторио, Бруно, чтобы у них все было». Я была очень взволнована таким пророчеством, сказанным спокойным голосом.
Бедная мама! Казалось, что она угасла именно в тот день, в который хотела.
…Я проводила
Через пять месяцев после покушения в Риме была предпринята вторая попытка убить дуче. Паолуччи проинформировал меня об этом по телефону. «Это — англичанин. Бедный экзальтированный старик по имени Вайолет Джибсон. Он сделал подряд пять выстрелов, но, к счастью, обошлось простой царапиной на носу дуче. Дуче сохраняет хладнокровие и продолжает работать; он даже готовится к отплытию в Триполи». Это произошло вечером 7 апреля 1926года. Я сомневалась в точности заверений Паолуччи; мне казалось, что он скрывает главное, опасное… Чтобы успокоить меня. «Ранен в нос! Ну разве это серьезно?» Я хотела позвонить Бенито. Невозможно!
Подробности Ракеле узнала только в ноябре, когда сопровождала мужа в Болонье на празднование четвертой годовщины революции. По поводу покушение 7 апреля он сказал тогда: «Англичанин не убил меня, но я был замучен докторами медицинского конгресса, который только что открылся в Капитолии. Желая помочь, эти светила устремились на меня все вместе и чуть было не задушили. Я защищался, призвав на помощь всю мою энергию, но мне стоило больших трудов вырваться от них». Это объяснение было в манере дуче. Он представлял опасное событие комичным, себя человеком спокойным, как бы второстепенным, а это должно было производить обратный эффект. И все говорили: «Какое спокойствие! Герой! Так может только наш дуче!»
1 ноября 1926 года.
31 октября 1926 года в Болонье произошло четвертое покушение (третье было совершено в Риме, в Порто Пиа, молодым анархистом, бросившим бомбу вслед машине Муссолини; террорист промахнулся). Ракеле была с Эддой в Болонье. Бенито пригласил их принять участие в церемонии открытия Литториале — большого спортивного стадиона. Бенито ехал в Болонью на автомобиле, Ракеле с Арналъдо — на поезде.
Начальник охраны Ридольфи, всюду сопровождавший Муссолини, говорил, что во время путешествия у него были недобрые предчувствия.
Для приглашенных был устроен завтрак в префектуре; в это время Бенито находился в Доме Фашио. За столом нас было тринадцать женщин, и когда я обратила на это внимание, то воскликнула: «Тринадцать женщин за столом/ Дурное предзнаменование».
После полудня, побывав на церемонии, я отправилась на вокзал, где встретилась с маркизой Паолуччи и молодой американкой — женой видного члена фашистской партии. Мы спокойно беседовали. Внезапно толпа пришла в движение. К нам подбежал Паолуччи, мертвенно
…Поезд, в котором Муссолини с семьей и ближайшим окружением возвращался в Рим, останавливался на каждой станции. Люди хотели видеть дуче. В Имо-ле Бенито вышел, чтобы позвонить в Болонью, и только сейчас заметил, что его куртка прожжена. Позднее, на вилле Карпена, пришли к заключению, что пуля задела одежду и слегка поцарапала кожу на уровне сердца. Поздним вечером приехал маркиз Альбичини и с тревогой спросил: «Дуче цел и невредим?» Ракеле жестом указала ему на дом, откуда слышались звуки скрипки. Бенито играл и полностью забыл, что с ним приключилось.
…В кабинет Муссолини пробрался бывший карабинер-сержант. Он когда-то якобы арестовывал дуче и даже побил его палкой. Теперь он полностью раскаялся, отыскал злосчастную палку и решил подарить ее Муссолини, чтобы тот применил ее к нему с теми же старыми воспитательными целями. Муссолини с благодарностью принял «сувенир» и поместил его в число самых ценных «исторических» предметов.
А сколько появилось у Муссолини старых однополчан! Только тех, кто героически выносил его, раненого, с позиции минометной батареи, оказалось около четырехсот. Носилки же несли целые роты. Муссолини принимал всех и благодарил. А сколько нашлось хитрых кредиторов! Один даже, оказывается, одолжил отцу Бенито лет тридцать назад колесо от телеги, которое тот ему не вернул. Все «кредиторы», настоящие и мнимые, были вознаграждены.
Но были не только благодарные. Впрочем, даже покушения и пасквили лили воду на мельницу дуче. Бывший секретарь и помощник, перебежчик Фашиоло пытался опубликовать обвинительные документы на Муссолини и даже написать книгу. Не получилось, и он плохо кончил. Дуче же о нем больше никогда не вспоминал. Зачем? Друга-недруга больше нет… «Огромные силы собирались и за, и против Муссолини».
Офис в Риме, резиденцию канцелярии Большого Совета и министерство внутренних дел Муссолини оборудовал во дворце на Виминальском холме, разработал программу срочных и решительных мер: «Я унаследовал корабль, давший течь во многих местах. В сфере чиновников коррупция, расхлябанность и распущенность. И в такой степени, что я бы никогда не поверил, мафия… Со всем этим я сумею покончить несколькими ударами».
И покончил. «Главное, чтобы в Италии оставались трое верных и неизменных: это — я, моя шляпа и мой серый пиджак!» — говорил Муссолини.
В этот период Муссолини активно вышел на международную арену. Напомним, что впервые на прием (в честь президента США Вильсона) Муссолини был приглашен еще в Милане в 1919-м. Тогда он вернулся домой разоруженным полицией и сказал жене: «Этот президент далек от того, чтобы найти решения, которых мы от него ждем».
В декабре 1922-го Муссолини съездил в Англию и позволил себе такое замечание: «Надеюсь, мне больше не придется ездить в Англию. Много учтивости, но нет сути. Они не хотят понимать наши нужды. Для них Италия мало что значит. Мы изменим положение вещей. Они придут еще ко мне, в Италию».