Жизнь и смерть Жанны
Шрифт:
Я немного устала и легла на кровать в моей комнате. Мишка устроился рядом на полу. Это напомнило мне те времена, когда мы были детьми и часто проводили так долгие зимние вечера. Мне стало хорошо и спокойно.
Вечером, когда Денис забрал меня домой, я была почти счастлива. Держать в себе все мои угнетающие мысли о болезни было невероятно тяжело. Они сводили меня с ума и лишали покоя. А теперь я выговорилась. Миша меня выслушал, не задавая глупых вопросов и не перебивая, понял и попытался успокоить.
Денис, заметив явные улучшения в моем настроении, был чрезвычайно доволен собой.
Я не ошиблась в своих предположениях. С того дня Денис раз в неделю сам отвозил меня в бабушкину квартиру и оставлял там до вечера. Миша всегда ждал меня, мы опять говорили обо всем на свете, как раньше. Но он ни разу не поинтересовался, как протекает моя беременность, знаем ли мы пол ребенка, решили ли мы, как его назовем. Он, вообще, вел себя так, словно я не беременна. Когда я сама пыталась что-то ему рассказать, он менял тему или делал вид, что не слышит, о чем я ему говорю. Его реакция была для меня загадкой. Я думала, мы друзья, и не предполагала, что мое положение как-то повлияет на нашу дружбу и его отношение ко мне.
*
Приближался Новый год, и впервые я с некоторым страхом ждала этот праздник. Потому что вместе с ним приближался и тот день, когда мой ребенок должен будет появиться на свет. Врачи прогнозировали его рождение во второй половине января.
Неизвестность не пугала меня. Скорее пугала та настойчивость, с которой все окружающие - от моего гинеколога до матери Дениса - пытались донести до меня, насколько важная миссия возложена на меня, как важно знать и понимать, что мне предстоит. Признаюсь, эти разговоры меня очень раздражали. Я считала, что мудрая природа сама обо всем позаботится, да и не до того мне было, голова моя была полна других забот.
Денис так не думал. Не знаю, кто его надоумил, но он настоял на курсах для беременных. Даже пару раз сходил туда вместе со мной. Сложно придумать что-то более скучное и бесполезное. Мне не нравилось дышать собачкой и писать письма своему будущему ребенку, натуралистичность, с которой описывался весь процесс родов, вызывала брезгливость и недоумение, раздражали глупые вопросы других беременных, казалось глупым пеленать резинового кукольного младенца. И кто только делает эти куклы? Они похожи на реквизит для фильма ужасов. В общем, посещала я эти курсы довольно неохотно, стараясь думать о своем и не вникать в суть происходящего. Благо, за пять лет обучения в институте я освоила это искусство в совершенстве.
Новый год мы встретили вместе с мамой Дениса. Она постоянно спрашивала меня о моем самочувствии, пыталась по форме живота определить пол ребенка, пыталась нащупать его пяточки. Я немного отрешенно наблюдала, как она исследует мой живот, но не мешала ей.
Я не боялась предстоящих родов, я боялась перемен в своей жизни. Постоянно думала об этом, волновалась. Кроме того, я очень устала. Мне было тяжело сидеть, стоять, ходить, лежать. Даже во сне я не могла отдохнуть. Кроме того, часто стал побаливать живот, и я, чтобы успокоить Дениса, хватала свои часики, ручку и тетрадку, готовясь записывать частоту схваток, если это они. Доктор сказала мне, что в тридцать восемь
Денис, конечно, пытался меня утешить. Но его слова часто звучали так, словно он хотел, чтоб я замолчала и не надоедала ему. Денис ожидал предстоящего события с нетерпением обычного мужчины, для которого рождение ребенка означает лишь радость и дружную попойку с друзьями до самой выписки жены из роддома, сопровождаемую многочисленными поздравлениями и возгласами: «Я – отец!” Кажется, он совсем за меня не беспокоился. Гораздо больше он волновался за ребенка. Я ревновала, не хотелось делиться вниманием и любовью мужа, которые до недавнего времени принадлежали лишь мне.
К Мишке он меня больше не отпускал. Боялся оставлять одну. Поэтому, когда он был на работе, я сидела дома с его мамой. Татьяна Васильевна, конечно, милейшая женщина, но к вечеру я так уставала от ее болтовни (она-то думала, что развлекает меня, а у меня язык не поворачивался ее разубеждать), что, глядя на часы, считала минуты до возвращения мужа.
Нам с животом становилось все сложнее уживаться вместе. Он невероятно вырос и мешал мне одеваться, обуваться и носить верхнюю одежду. Теперь мне было наплевать на все мои страхи. Мне хотелось только быстрее избавиться от этого бремени.
Когда этот день настал, все произошло так быстро, что я ничего не успела понять.
За два дня до этого у меня часто прихватывало живот, но я молчала и терпела. До родов была еще неделя, боли в животе были нерегулярными, скорее всего мой организм готовился к предстоящему событию. Расскажи я об этом мужу, он в момент сдал бы меня в роддом. Однажды я там лежала на сохранении и видела девчонок, которых уложили дожидаться родов. Бедные слонялись по палате, прислушивались к себе и постоянно говорили о том, что дома дожидаться гораздо легче. Вот и я хотела быть дома до последнего.
Таким образом я дотянула до того, что уже не могла молча терпеть боль. Три часа ночи. Я пытаюсь заглушить свои стоны подушкой. Дотерпеть бы хотя бы до утра.
– Жанна, - сонный Денис смотрит на меня, а я уже не могу больше притворяться спящей, - что с тобой?
– Денис…. Кажется, пора ехать.
– Давно терпишь? – он уже встал и торопливо одевался.
– С вечера…. – я виновато смотрела на него, - и еще пару дней до этого.
– Скорую вызывать?
Я не смогла ему ответить, только снова уткнулась в подушку и стиснула зубы.
Денис не стал вызывать скорую, он отвез меня в больницу сам. Через три часа после того, как он с рук на руки передал меня врачам, у нас родилась девочка. Маленькая девочка с темным пушком волос и крохотными пальчиками, чьи большие внимательные глазки что-то навсегда изменили во мне. Теперь у меня не было никаких сомнений, как назвать дочку. Анечка. В честь моей любимой бабушки. Думаю, этим все сказано.
Глава 11
Вдох…. Выдох….
Я лежу в постели и считаю вдохи и выдохи дочки. Рядом спит мой муж, и часто из-за его дыхания я не слышу дыхание ребенка. Тогда я встаю и наклоняюсь над колыбелькой. Слушаю. Или кладу ладонь на ее спинку.