Жизнь и судьба
Шрифт:
Берия бывал минутами невыносим ему, потому что Берия, видимо, понимал его мысли.
Все это нехорошее, слабое длилось недолго, несколько дней, все это прорывалось минутами.
Но чувство подавленности не оставляло его, тревожила изжога, болел затылок, иногда случались пугающие головокружения.
Он снова посмотрел на телефон — время Еременко доложить о движении танков.
Пришел час его силы. В эти минуты решалась судьба основанного Лениным государства, централизованная разумная сила партии получила возможность осуществить
Решалась судьба оккупированных Гитлером Франции и Бельгии, Италии, скандинавских и балканских государств, произносился смертный приговор Освенциму, Бухенвальду и Моабитскому застенку, готовились распахнуться ворота девятисот созданных нацистами концентрационных и трудовых лагерей.
Решалась судьба немцев-военнопленных, которые пойдут в Сибирь. Решалась судьба советских военнопленных в гитлеровских лагерях, которым воля Сталина определила разделить после освобождения сибирскую судьбу немецких пленных.
Решалась судьба калмыков и крымских татар, балкарцев и чеченцев, волей Сталина вывезенных в Сибирь и Казахстан, потерявших право помнить свою историю, учить своих детей на родном языке. Решалась судьба Михоэлса и его друга актера Зускина, писателей Бергельсона, Маркиша, Фефера, Квитко, Нусинова, чья казнь должна была предшествовать зловещему процессу евреев-врачей, возглавляемых профессором Вовси. Решалась судьба спасенных Советской Армией евреев, над которыми в десятую годовщину народной сталинградской победы Сталин поднял вырванный из рук Гитлера меч уничтожения.
Решалась судьба Польши, Венгрии, Чехословакии и Румынии.
Решалась судьба русских крестьян и рабочих, свобода русской мысли, русской литературы и науки.
Сталин волновался. В этот час будущая сила государства сливалась с его волей.
Его величие, его гений не существовали в нем самом, независимо от величия государства и вооруженных сил. Написанные им книги, его ученые труды, его философия значили, становились предметом изучения и восхищения для миллионов людей лишь тогда, когда государство побеждало.
Его соединили с Еременко.
— Ну, что там у тебя? — не здороваясь, спросил Сталин. — Пошли танки?
Еременко, услыша раздраженный голос Сталина, быстро потушил папиросу.
— Нет, товарищ Сталин, Толбухин заканчивает артподготовку. Пехота очистила передний край. Танки в прорыв еще не вошли.
Сталин внятно выругался матерными словами и положил трубку.
Еременко снова закурил и позвонил командующему Пятьдесят первой армией.
— Почему танки до сих пор не пошли? — спросил он.
Толбухин одной рукой держал телефонную трубку, второй вытирал большим платком пот, выступивший на груди. Китель его был расстегнут, из раскрытого ворота белоснежной
Преодолевая одышку, он ответил с неторопливостью очень толстого человека, который не только умом, но и всем телом понимает, что волноваться ему нельзя:
— Мне сейчас доложил командир танкового корпуса, — по намеченной оси движения танков остались неподавленные артиллерийские батареи противника. Он просил несколько минут, чтобы подавить оставшиеся батареи артиллерийским огнем.
— Отменить! — резко сказал Еременко. — Немедленно пустите танки! Через три минуты доложите мне.
— Слушаюсь, — сказал Толбухин.
Еременко хотел обругать Толбухина, но неожиданно спросил:
— Что так тяжело дышите, больны?
— Нет, я здоров, Андрей Иванович, я позавтракал.
— Действуйте, — сказал Еременко и, положив трубку, проговорил: — Позавтракал, дышать не может, — и выругался длинно, фигурно.
Когда на командном пункте танкового корпуса зазуммерил телефон, плохо слышимый из-за вновь начавшей действовать артиллерии, Новиков понял, что командующий армией сейчас потребует немедленного ввода танков в прорыв.
Выслушав Толбухина, он подумал: «Как в воду глядел», — и сказал:
— Слушаюсь, товарищ генерал-лейтенант, будет исполнено.
После этого он усмехнулся в сторону Гетманова.
— Еще минуты четыре пострелять все же надо.
Через три минуты вновь позвонил Толбухин, на этот раз он не задыхался.
— Вы, товарищ полковник, шутите? Почему я слышу артиллерийскую стрельбу? Выполняйте приказ!
Новиков приказал телефонисту соединить себя с командиром артиллерийского полка Лопатиным. Он слышал голос Лопатина, но молчал, смотрел на движение секундной стрелки, выжидая намеченный срок.
— Ох и силен наш отец! — сказал с искренним восхищением Гетманов.
А еще через минуту, когда смолкла артиллерийская стрельба, Новиков надел радионаушники, вызвал командира танковой бригады, первой идущей в прорыв.
— Белов! — сказал он.
— Слушаюсь, товарищ командир корпуса.
Новиков, скривив рот, крикнул пьяным, бешеным голосом:
— Белов, жарь!
Туман стал гуще от голубого дыма, воздух загудел от рева моторов, корпус вошел в прорыв.
12
Цели русского наступления стали очевидны для немецкого командования группы армий «Б», когда на рассвете двадцатого ноября загремела артиллерия в калмыцкой степи и ударные части Сталинградского фронта, расположенные южнее Сталинграда, перешли в наступление против 4-й румынской армии, стоявшей на правом фланге Паулюса.
Танковый корпус, действовавший на левом, заходящем фланге ударной советской группировки, вошел в прорыв между озерами Цаца и Барманцак, устремился на северо-запад по направлению к Калачу, навстречу танковым и кавалерийским корпусам Донского и Юго-Западного фронтов.