Жизнь, как морской прилив
Шрифт:
Она кивнула.
— Но когда я приобрел бюро, а вместе с ним и тайник, куда можно было положить украшения, я подумал, а почему бы и нет? Учти, если бы Нэнси узнала, то мне бы несдобровать! Даже не представляю, что могло бы случиться. Это был бы ад на земле. Но она была наверху, прикована к постели, а у меня было мое бюро. Во как это началось. Теперь возьми эти кольца. — Сеп вытащил кольца одно за другим. — Я ничего не понимаю в украшениях, но на золоте стоит проба в восемнадцать карат, а я не думаю, что в восемнадцатикаратное золото вставят фальшивые камни,
Эмили слегка дернула головой, Мак-Гиллби некоторое время внимательно смотрел на нее. Затем, взяв одно из колец, он сказал:
— Померяй, подходит ли размер.
— Кто, я?
— Да, ты. Померяй.
Она взяла кольцо и стала рассматривать его. В него были вставлены пять белых камушков, которые переливались на свету. Девушка медленно надела его на свой указательный палец и какое-то мгновение рассматривала. Затем, как если бы кольцо жгло ее, Эмили быстро сняла его и вернула Сепу.
— В чем дело?
— Ничего, только... это было странное ощущение. Я никогда не носила колец.
Он взял кольцо большим и указательным пальцами и сказал:
— Когда-нибудь ты будешь их носить, девочка.
— Да, да, думаю, что так. — Она хихикнула.
— Ну конечно, все еще впереди, правда? — Сеп кивнул ей, затем, положив украшения на место, открыл ящик в дальней части маленького шкафчика и указал на несколько соверенов, лежавших на дне, сказав: — Это мой личный банк. — И он внимательно посмотрел на нее, а потом продолжил: — Ты видишь, я тебе доверяю, Эмили.
Девушка снова покраснела и пробормотала:
— Да, я поняла.
Теперь он открыл дверцу маленького шкафчика и, вытащив небольшую черную книгу в таком старом кожаном переплете, что он местами потрескался, протянул ее Эмили, сказав более веселым голосом:
— Это то, что парень нашел в ящиках и оставил в бюро. Он сказал, что книга ему не нужна. Мне она тоже не была нужна, но она что-то значила для бывшего владельца, раз ее положили сюда, поэтому я ее оставил. Посмотри, она полна всяких разрозненных записей. Кто бы ни был ее хозяин, он много думал, вот послушай. На этой странице написано: «Мысли следует просеивать через сито уместности, прежде чем позволять им срываться с губ». Ну, что ты об этом думаешь, «сито уместности»? Я так полагаю, что кто-нибудь с образованием мог бы понять все это и для него это имело бы смысл.
— А послушай вот это. — Он перевернул страницу. — Это похоже на стихотворение и называется «Воскресение»:
Шопен и золотые гребешки
В саду
Под солнцем,
Доктор Арнольд
И философия, И Бог,
Все едино.
— Забавно, правда?
Эмили снова кивнула.
— А потом я встретил здесь кое-что, что напомнило мне о тебе. Знаешь, я однажды слышал, как ты за дверью пыталась подбодрить сестру и сказала ей: «Никогда не вешай носа». Ты часто это говоришь,
— Да, да. Я так говорю, — Эмили улыбнулась ему, — потому что... потому что моя мама часто так говорила. «Не унывай, — говорила она, — никогда не вешай носа». А иногда она говорила: «Встряхнись и стань кроликом». — Мне тогда казалось, что это смешно.
— Да, смешно. «Встряхнись и стань кроликом». Но послушай, именно эти строки напомнили мне о тебе:
Жизнь приходит, подобно приливу, с ревом волн,
Но затихает перед отливом.
Существование - это время, затраченное на то,
Чтобы намочить береговую гальку.
И всё же,
Неужели они заблуждаются?
Лгут ли они,
Те слепцы, имеющие смелость
Кричать над брызгами: «Никогда не вешай носа?!»
Сеп посмотрел на нее и сказал:
— Вот что заставило меня подумать о тебе. Это действительно странное изречение, но его я могу понять. А ты?
Эмили замешкалась.
— Немного. Прочтите его снова, оно хорошо звучит.
Он снова прочитал записи, и девушка сказала:
— Ну, я думаю, что это просто означает, что жизнь коротка, но не нужно унывать.
Сеп расхохотался и воскликнул:
— Ты попала в самую точку, Эмили, ты попала в точку. Да, вот что это означает. Жизнь похожа на волну, которая набегает и снова убегает, а значит, коротка. Поэтому мы должны наслаждаться жизнью, ведь правда?
— Да, мы должны.
Они молча посмотрели друг на друга, а потом он добавил:
— Может быть, твоя мама знала это стихотворение и из него взяла эти слова.
— Нет, я не думаю, что ей было знакомо это стихотворение, потому что знаю строку, откуда она взяла слова.
— Ты знаешь?
— Да. Они звучат так: «Пока есть дрова в очаге, и котелок на огне, и пучеглазая рыба на крючке, никогда не вешай носа».
Он откинул голову, широко открыв рот:
— Надо же, я никогда раньше не слышал этого. Но эти слова я хорошо понимаю. Ну что, девочка, хочешь взять себе эту книгу, мне она не нужна?
— О, спасибо! О да, я прочитаю ее от корки до корки. Да.
— Ну и что же ты думаешь о моей находке? — Сеп надавил на верхнюю часть потайного ящичка и, когда тот с щелчком встал на место, повернулся и посмотрел на нее. Эмили ответила:
— Ну, я думаю, что просто чудесно иметь место, куда можно кое-что спрятать и где никто не положит на это глаз.
— Или пальцы.
— Да, или пальцы.
— Ладно, девочка. — Он потушил свет. — Здесь становится прохладно, пойдем в кухню. Кстати, по поводу холода в комнате, мы будем зажигать в ней камин каждую неделю по вечерам пятницы, субботы и воскресенья. Что ты об этом думаешь?