Жизнь, какая она есть
Шрифт:
–Теперь вся улица в курсе, чем занимается телезвезда по утрам, – хохоча, сказал Никита, убирая руку от моего рта.
–Я бы покраснела, если бы умела, – шутливо съязвила я, глядя на него. Затем я округлила глаза и прошептала: – мама.
Смотря друг на друга, мы зашлись в приступе смеха. Мне не хватало воздуха, а Никита упал лицом мне в плечо, сотрясаясь крупной дрожью.
–О Боже, милая, по-моему, нам пора домой.
–Тоже так думаю. Я, конечно, ранняя пташка, но так меня еще не будили. И я вряд ли захочу, чтобы это повторилось, – услышала позади
–Доброе утро, Инна, – Никита закусил щеку, чтобы не рассмеяться вновь, и подарил маме, стоявшей в дверях, ослепительную улыбку. Я подняла глаза на нее, и не смогла – новый взрыв хохота огласил кухню. Мама сначала улыбнулась, затем покачала головой, а затем к нашему гоготу присоединился и ее смех.
–Так, пошли вон отсюда! – она схватила полотенце со стола и махнула им на нас. – Я серьезно! Я тут вообще-то готовлю, Юля!
Задыхаясь и хрипя, Никита поднялся с пола и подал руку мне – я ухватилась за нее и вскочила на ноги.
–Жду через полчаса на завтрак, – мама, качая головой, подошла к холодильнику. – Одетыми.
–Так точно, капитан, – усмехнулась я, держа Никиту за руку. – Умываться?
Он кивнул и подарил мне лучистую улыбку:
–Как думаешь, в ванной комнате тонкие стены?..
24.
Мама крепко обняла меня.
–Прощаемся, думаю, ненадолго, – и лукаво подмигнула Никите. – Приеду скоро к вам в гости.
–Конечно, мамочка, – я стиснула ее в объятиях сильнее, и уткнулась носом в шею, пахнущую лавандой. – Держись тут, хорошо?
–Я не пропаду, милая, – она ласково погладила меня теплой рукой по спине. – Буду звонить тебе.
–И я тебе. Звони в любое время, ладно? – я отстранилась от нее и посмотрела в добрые карие глаза. – Люблю тебя.
–И я тебя, солнышко, – мама еще раз послала мне теплую улыбку и повернулась к Никите, который возился с брелоком от машины. – Как доберетесь, обязательно напишите мне.
–Хорошо.
–Дочка, я переговорю с Никиткой ненадолго? – мама поглядела на меня серьезно и кивнула. – Я не буду вас задерживать слишком…
Я чуть нахмурилась и посмотрела на Никиту – он с улыбкой кивнул маме. Я направилась на выход, последний раз обводя гостиную взглядом. Это мой отчий дом, я буду по нему скучать, но всему приходит конец, как и этим псевдоканикулам.
Распахнув дверь, я вышла на крыльцо и вдохнула прохладный будничный воздух. Моросил дождик, и трава была покрыта мелкими бисеринками воды. Не было больше журналистов и папарацци. Тишина, стоявшая на улице, оглушала, и казалась нереальной.
Бросила последний взгляд на папино старое кресло – оно выглядело так, будто он совсем недавно поднялся с него и зашел в дом. В сумке, спрятанное, лежало его письмо. Оно будет еще долго бередить мне душу и сжигать ее до боли.
Взглянула на качели – они едва заметно колыхались от легкого ветерка. И напоследок бросила короткий, едва заметный взгляд на дом напротив. В нем ничего не изменилось – та же крыша, те же светло-голубые
Сердце мое сжалось. Таким должен быть конец. Он должен быть определенным.
Люди не уходят друг от друга, когда они любят. Не бывает обстоятельств, способных разрушить магию между двумя, обстоятельства – это лишь отговорка для более серьезного, более мучительного. Люди держатся друг друга, когда они любят. Когда они любят, они цепляются за любую надежду, любую весточку друг о друге, как утопающий за соломинку. Они царапаются, бьются, кусаются, но не уходят друг от друга.
Расставаться нужно тогда, когда выжжено все. Не осталось ни светлых, ни темных воспоминаний. Когда в душе пустота, и тебе претит человек, стоявший рядом с тобой. Когда дальше идти уже некуда, и все, что остается – отпустить. И это обоюдное решение, а не решение одного, которое, впоследствии, может, и окажется верным, но не в тот момент.
Конец должен быть определенным. Ясным, громким, и четким. Таким, который обозначит все границы. Который даст понять, что больше ничего, никогда, и ни за что не сможет произойти.
Такой конец я принимаю. Лучше так, чем та боль, что приходится выносить день за днем, биться в непонимании и расстройствах.
Конец должен быть определенным. Таким, каким он стал сейчас для меня и Руслана.
25.
Когда все было загружено в машину, и мама помахала нам с крыльца, БМВ тронулась с места, я сказала:
–Мы можем заехать к папе? Я хочу попрощаться и с ним.
На что Никита кивнул и сказал:
–Конечно, я думаю, это тебе нужно…
Дальше мы замолчали. Дождик накрапывал по стеклу, дворники отрабатывали методичные движения – туда-сюда, лево-право.
–Что сказала мама? – поинтересовалась я, не глядя на Никиту, а смотря, капельки дождя стекают по лобовому стеклу вбок.
Не видя лица Ника, я знала, что он улыбнулся:
–Я тебе не скажу… Но все в порядке, малышка. Не переживай еще и об этом.
Я удивленно подняла брови и поглядела на него:
–А о чем я, по-твоему, еще переживаю?
–Ты не попрощалась.
Сначала я не поняла, о чем он. Нахмурилась, перевела взгляд на дорогу, а затем, вновь посмотрев на Никиту, сказала:
–Ты о Руслане? Нам незачем было прощаться. Все закончено насовсем. Я думала, ты понял это.
–Но ты любишь его, – просто сказал Никита.
Я резко повернулась к нему и открыла было рот, чтобы все отрицать, затем призадумалась.
–Ты ведь знаешь, существует тонкая, но ощутимая грань между любовью и влюбленностью. А еще есть между этими двумя любовь школьная, любовь первая. Да, я всегда буду помнить о нем и в какой-то мере любить, по-своему, по-школьному. Конечно же, мне бы хотелось, чтобы я помнила лишь светлое о нем. Но, к сожалению, теперь это не так. Мы слишком сильно все испортили сейчас, и лучше будет нам больше никогда не встречаться. Я отпустила его. И люблю я, и влюблена я в тебя. Я тебя люблю.