Жизнь, какая она есть
Шрифт:
– Нет, не помню. Он никогда не говорил о месте в футбольной команде, - словно бы не я отвечала ей. Мой голос стал похожим на айсберг, о который разбился Титаник.
– Не говорил? – озадаченно посмотрела на меня тетя Нина. – Но… Боже, вот глупый мальчишка! Теперь все ясно! Теперь мне все-все ясно!
Я посмотрела на маму – она взирала на меня, в ее глазах плескалось сочувствие. Я поглядела на тетю Нину – та смотрела на меня ровно так же.
– Что? – я начала раздражаться. – Что такое?
– Поэтому… поэтому все так, верно?
Я
– Да как?! – не сдержавшись, крикнула я.
Тетя Нина медленно прижала платочек к щеке и снова расплакалась.
– Ничего не сказал! Ничегошеньки!
– Он ничего не говорил мне. Кроме трех слов: нам нужно расстаться я не слышала о нем ничего уже три года. Три долбанных года, и он … о Боже, - я зажала рот рукой, не позволяя оттуда вырваться никаким другим самоуничтожающим словам. – Извините. Сейчас совершенно не до этих драм. Я… я пожалуй пойду…
Ноги сами понесли меня наверх. Я резко открыла дверь в свою комнату, залетела туда и остановилась посреди ковра.
Три года. Три года я бежала от самой себя, от любви, которая сжигала во мне все, и ради чего? Ради его места в футбольной команде.
Он променял наши отношения и наше будущее на футбол.
Господи, какая я дура! Господи! Я была готова оставаться здесь, в Новосибирске, только для того, чтобы быть с ним рядом, а он бросил меня и уехал в Питер за своей мечтой. Мечтой!
Я села на край кровати и опустила руки в ладони. Меня колотило и мутило, я не понимала, что происходит. Почему именно сейчас, когда у меня в семье произошла трагедия, почему я столкнулась с этим сейчас?
Я отняла от лица ладони и выдохнула. Держи себя в руках. Это прошлое, с которым ты должна была встретиться. Рано или поздно, это бы произошло.
Но, тем не менее, я никогда не хотела, чтобы это происходило. Я оставила все это здесь, и не хотела возвращаться к воспоминаниям.
Да, они были светлыми. Более того, мы были счастливы с ним. Я ощущала себя свободной и у меня были крылья от любви. Я видела ее повсюду – в его глазах цвета кленового сиропа, когда он смотрел на меня, в его теплых руках, когда он притягивал меня в крепкие объятия.
Если бы не эти обстоятельства, мы были бы вместе уже шесть лет…
Я снова сделала глубокий вдох и встала с кровати. Подошла к темному шкафу и отворила дверцу. Там, аккуратными стопками, лежали мои старые вещи. Я повела носом и почувствовала тонкий, едва уловимый аромат моих духов. Я с тех пор не изменяла им, и даже сейчас маленький пузырек лежит у меня в сумке.
Вот свитер, который связала мне мама на шестнадцатилетие – нежно-лиловый, теплый и уютный. Вот джинсы, которые я порвала, когда перелазила через забор, чтобы забраться к нему в дом…
Все, что здесь есть, связывает меня с ним. И как бы я не боялась предстоящей встречи, я знала – я должна выдержать ее с достоинством и показать себя новую, а не сломленную девчонку, умоляющую объяснить три мерзких
Я сжимал кулаки так сильно, что руки побелели. Телефон разрывался от звонков. Я почти видел ее истерику, почти осязал ее. Эти слова, которые я сказал ей, я хотел вырезать свой язык и никогда больше не позволять ему говорить вновь. Звонок по телефону. Как трусливо! Но я ни за что не сказал бы ей это в лицо. Ни за что. Я бы умер. Я бы рассыпался.
Сумка собрана и уже лежит в машине. Отец ждет внизу. Я уезжаю прямо сейчас. Вчера я долго сидел у ее кровати и смотрел, как она спит. Я так и не смог сказать ей в лицо, а сейчас, пусть все будет так. Пусть она считает меня козлом, который не ценил отношения. Это лучше, чем она будет думать, что я променял ее на какой-то футбол, да еще и по своей воле. Это не было моим выбором. Я ни за что не оставил бы ее.
Каждый шаг по лестнице эхом отдавался в голове. Больше всего на свете мне хотелось пересечь улицу и ворваться в ее дом, сжать котенка в объятиях и никогда не отпускать, как я и обещал.
Но я нарушил обещание. Я должен уехать. Я должен позволить ей жизнь без меня, ту, которую она заслуживает. Она заслуживает блистать, а я буду ее тушить.
Распахнув дверцу машины, я сел внутрь. Телефон вибрировал в кармане, я вынул его и отключил.
– Ты готов? – суровый голос отца проник в мою голову.
Я молчал. Его решение ломало мне жизнь. Отец, не дождавшись ответа, завел машину и поехал вперед.
И тут дверь соседнего дома распахнулась, и рыжий всполох волос показался на дорожке, невероятно быстро пересекая ее. Она неслась к отъезжающей машине, и все, что я видел – ее залитые слезами и наполненные горем глаза. Сердце сжалось и распалось на куски.
Я всегда буду любить ее. Что бы ни случилось.
9.
Я наконец спустилась вниз. Всхлипов слышно не было, лишь легкое жужжание разговора слышалось мне.
Я вошла на кухню и подала улыбку им двоим.
– Ну что, чай готов?
Обе женщины подняли на меня голову и затихли. Я подавила вздох. Обсуждали меня, неудивительно.
– Готов, милая, - мама поднялась на ноги и подошла к стойке, где, ароматно попахивая, стояли три белых фарфоровых чашки.
Я взяла одну из них и сделала глоток. Мятная нотка, кусочки клубники - я вновь почувствовала себя маленькой девочкой, прибежавшей домой после долгого и утомительного дня на улице.
– Милая, расскажи-ка мне о Никитке. Почему прилетела без него?