Жизнь Маркоса де Обрегон
Шрифт:
Я бросил в золу бумагу, чтобы осветить комнату, и, когда бумага загорелась, я обнаружил, что полено было дочиста обглоданной большой костью ноги мула, что заставило нас едва сдержать тошноту; и если раньше мы не ужинали, потому что у нас не было чем поужинать, то теперь мы не ужинали из-за этого открытия и из-за тошноты, поднявшейся в наших желудках, так что одного из нас прочистило с двух концов, хотя у нас не было ни обеда, ни ужина, и у него через рот пошла наконец кровь, а тот, кто принес эту кость, хотел отрезать себе руку. Я вполне признаю, что эти вещи не таковы, чтобы о них рассказывать; но так как они предназначаются для утешения удрученных и мое главное намерение – научить иметь терпение, переносить бедствия и терпеть несчастья, то можно представить себе остальное, чего я не рассказываю. Все, что пишется, пишется для нашего поучения, и, хотя бы это касалось вещей низменных, это надлежит принять ради указанной цели.
И мы не должны думать, что всегда есть польза в примерах событий великих или что поучение отсутствует в ничтожном. Так же хорошо принимаются басни Эзопа, как и военные хитрости Корнелия Тацита. [157] Винная ягода вкуснее тыквы, поэтому я рассказал такой пустяк, как этот;
157
Эзоп – греческий баснописец VI в. до н. э. Тацит – римский историк I–II в. Эспинель противопоставляет их как представителей различных жанров, одинаково могущих служить поучительным целям.
Однако на этом наше несчастье в тот вечер не кончилось, потому что, когда мы стояли около двери на улице, не будучи в состоянии выносить отвратительной вони топлива из мула, прошел, совершая обход, коррехидор, [158] – которым в то время был дон Энрике де Боланьос, знатный кабальеро, любезный и очень воспитанный, – и спросил нас:
– Что за люди?
Я снял шляпу и открыл лицо [159] и ответил, почтительно кланяясь:
158
Коррехидор – главное административное лицо в городе, градоначальник с широкими судебно-административными полномочиями, назначавшийся королем; его юрисдикция не распространялась на университет и на студентов, так как университеты были автономны и обладали собственным судом.
159
Испанцы имеют обыкновение закрывать нижнюю часть лица плащом, чтобы не дышать холодным воздухом.
– Мы студенты, и наш собственный дом выгнал нас на улицу.
Мои товарищи оставались в шляпах и со своими торбами, не оказывая почтения представителю правосудия. Коррехидор возмутился и сказал:
– Отведите этих наглецов в тюрьму.
Они, словно невежды, сказали:
– Если нас поведут в тюрьму, нас заставят подчиниться силе.
Их схватили и повели вниз по улице Санта-Ана. Я с величайшей почтительностью обратился к коррехидору:
– Я умоляю вашу милость соблаговолить не вести в тюрьму этих несчастных, так как если бы ваша милость знала, в каком они состоянии, то вы не винили бы их.
– Я должен посмотреть, – сказал коррехидор, – не могу ли я научить учтивости некоторых студентов.
– Этих, – сказал я, – если вы дадите им поужинать и избавите их от холода, ваша милость сделает более учтивыми, чем мексиканского индейца. [160] – И тут же заметив, что он охотно меня слушает, я рассказал ему о происшествии с яйцами и облаками дыма, возникшими из жертвоприношения вьючной скотины. Он посмеялся рассказу, ибо обладал большой добротой, и за счет нескольких шпаг, отнятых у каких-то бродячих школяров, [161] набил студентам животы пирогами и свининой и всем, что было в маленькой харчевне, а мне он оказывал с тех пор много милостей.
160
Намек на униженное положение индейцев, превращенных в рабов.
161
Бродячие студенты были характерным явлением средних веков, но традиция перехода из одного университета в другой удерживалась и долго позже; отобрание у них шпаг городскими властями указывает на отношение к ним как к бродягам; коррехидор не делает различия между своим личным имуществом и казенным, каким являются отобранные шпаги, расплачиваясь ими за угощение студентов
Своим товарищам я сказал:
– Друзья, вы очень дурно обошлись с коррехидором.
– Почему? – спросили они. – Разве он наш судья?
– Потому, – ответил я, – что с лицами, облеченными высшим званием, мы обязаны обходиться почтительно и учтиво, будут они или не будут нашим начальством; и не только с такими лицами, но и со всеми более могущественными или по должности, или по знатности, или по богатству, потому что, будучи с ними вежливыми и скромными, мы известным образом уравниваем их с нами, а поступая иначе, мы становимся врагами тех, кто может вполне безопасно оскорблять нас. Бог сотворил мир с этими степенями превосходства, потому что на небе существуют некоторые ангелы, стоящие выше других, а в мире люди подражают этим самым степеням, так что мы, низшие, должны повиноваться высшим. И так как мы не способны познать самих себя, то будем способны познавать тех, кто больше нас имеет силы, значения, богатства. Эта почтительность и вежливость необходимы, чтобы сохранить спокойствие и обеспечить жизнь. Очень большое заблуждение – желать мериться нашими силами с силами могущественных, тягаться при стесненности нашего положения с теми, с кем более достоверна потеря, чем выигрыш. Почтительность с могущественными является основой спокойствия, а гордость – это уничтожение нашего покоя, ибо в конце концов они могут в стране делать все, что хотят.
В такой жизни провел я три или четыре года, пока мне не было предоставлено место в коллегии Сан-Пелайо, [162] где в то время были сеньор дон Хуан де Льянос де Вальдес, – который сейчас, когда это пишется, состоит в Верховном совете инквизиции, [163] – вместе со своими братьями, столь же выдающимися учеными, как и кабальеро, и сеньор Вихиль де Киньонес, который в силу добродетели и заслуг состоит теперь епископом Вальядолида. [164] Там каждую субботу у нас бывали конклюзии, [165] и я мог бы преуспевать,
162
Студенты разделялись на несколько категорий по степени их материальной обеспеченности. Некоторые жили на собственных квартирах, другие пользовались студенческими квартирами или пансионами, где питались впроголодь; наиболее обеспеченным было положение тех, кто попадал в одну из коллегий, что было равносильно получению стипендии. Получение Маркосом места в коллегии Сан-Пелайо – автобиографическая деталь, относящаяся ко вторичному пребыванию Эспинеля в Саламанке.
163
Один из советов при короле, ведавший делами инквизиционного трибунала.
164
Вальядолид был столицей Испании в 1600–1605 гг. Это крупный промышленный город в Северной Испании.
165
Конклюзии – публичные диспуты на тезисы богословские, юридические, канонические, философские и медицинские. Этот средневековый обычай удержался в духовных школах и позже, в качестве средства развития в учащихся умения спорить, находчивости и ораторских способностей.
166
Биографическая подробность: по возвращении Эспинеля из Саламанки в Ронду в 1572 г. его родственники учредили здесь капелланство, а сам он был назначен капелланом; с этого и началась его духовная карьера. …малой населенности Сьерра-Морены… – Центр Пиренейского полуострова представляет собой каменистое плато, открытое для резких ветров, с континентальным климатом и малоплодородной почвой; поэтому население здесь сосредоточено, главным образом, в городах; особенно пустынны были горные местности, где было невозможно земледелие. К таким местам относится горная местность Сьерра-Морены.
Глава XIII
Я вышел из Саламанки без денег, какие были необходимы, чтобы перестать быть пешеходом, и так как я был принужден быть им, то, вспоминая о малой населенности Сьерра-Морены после Инохосы, [167] где на пятнадцать лиг не бывало поселка, и чтобы не упустить случая посмотреть Мадрид и Толедо, я отправился по придуманному мной плану; я прошел через Толедо и Сьюдад-Реаль, [168] где одна очень добродетельная и знатная монахиня, по имени донья Ана Каррильо, позаботилась о моем пребывании там и помогла на дорогу. По выходе из Сьюдад-Реаля я встретился с юношей очень приятной наружности, который казался чужестранцем; мы пошли вместе до Альмодовар-дель-Кампо [169] и по дороге столкнулись с двумя учтивыми мужчинами, у которых был на двоих один очень хороший мул, на котором они по очереди, через некоторое время, сменяли друг друга. Мы завязали с ними беседу, и казалось, что они были склонны не оставлять нас позади себя. Из их поведения я вывел заключение, что они имели сведения о двух купцах, направлявшихся с порядочными деньгами на ярмарку в Ронду, – чему я порадовался, потому что мое путешествие было туда же. Но мне не понравилось поведение этих людей, и я с большим вниманием следил за их руками и губами. Мы вошли в один и тот же постоялый двор, и так как я подметил хитрость и был настороже, то они не могли произнести ни одного слова, какое я, притворившись спящим, пропустил бы. Один из них только и делал, что входил и выходил с постоялого двора, пока не нашел другого постоялого двора, где остановились купцы.
167
Инохоса – городок на северных предгорьях Сьерра-Морены; через него проходил кратчайпшй путь из Саламанки в Кордову.
168
Толедо расположен на горе, у излучины реки Тахо, что делало его важным стратегическим пунктом во время войны с маврами; город изобилует замечательными архитектурными и другими памятниками искусства, так что понятно желание любознательного Маркоса – Эспинеля посетить его, хотя бы сделав для этого крюк. Сьюдад-Реаль – укрепленный город, построенный в ХШ в. для защиты путей сообщения между Кастилией и Андалусией.
169
Альмодбвар-дель-Кампо – небольшой город к юго-западу от Сьюдад-Реаля; в его окрестностях – серебряные и свинцовые рудники.
На рассвете один из них взял верховую лошадь и отправился вперед, надев для известной цели очень красивое кольцо, – ибо они не могли составить плана так, чтобы я его не слыхал. Этот передовой отправился в качестве слуги, а другой остался как сеньор. Очень рано утром он приготовил своего мула и очень беспокойно ожидал, чтобы проехали купцы; когда они проезжали, он вышел им навстречу и с большой учтивостью спросил их, куда они направляются, а когда они ему ответили, что едут на ярмарку в Ронду, он стал выказывать свою необычайную радость, говоря:
– Мне больше посчастливилось, чем я думал, встретившись с таким знатным обществом; потому что я направляюсь на ту же самую ярмарку, чтобы купить небольшое стадо в двести или триста коров, и так как я не ездил этой дорогой, по крайней мере дальше от Новых Вент, [170] я ехал с некоторым беспокойством из-за тысячи опасностей, каким обычно подвергаются те, кто имеет при себе деньжата, а встретившись с вашими милостями, я поеду очень успокоенный, как из-за приятного общества, так и потому, что ваши милости дадут мне хороший совет на ярмарке, так как вы больше меня понимаете в том, что я собираюсь покупать.
170
Новые Венты – название постоялого двора.