Жизнь после цели, Или как достигнуть успеха, вкладываясь в действия, а не в результат

Meyer Feldberg

There Is No Finish Line. Lessons on Life and Career

Copyright © 2020 Columbia University Press

This Russian language edition is a complete translation of the U.S. edition, specially authorized by the original publisher, Columbia University Press

Фотография – Мейер Фельдберг в 16 лет

Йоханнесбург, Южная Африка, семь часов вечера, прожекторы включены, трибуны переполнены, и толпа ревет. «На старт, внимание…» Бум! Раздался выстрел из стартового пистолета, и восемь пловцов нырнули в бассейн на стометровку баттерфляем. Шел 1959 год. Тогда мне было шестнадцать,

и я был одним из тех восьми пловцов. Нырнув, я словно парил над водой. Никогда прежде так не плавал. К концу первых 50 метров я увидел, что опережаю всех остальных пловцов на три корпуса. Оттолкнувшись от стены, поплыл назад – 10 метров, 20, 25… Я был в состоянии блаженства. Неудержим. Рекордсмен в процессе становления.

Внезапно я почувствовал резкую боль. Мои ноги и руки перестали работать. «Полет» закончился. Остро чувствуя каждую мышцу, я волочился по воде, финишировав всего на две десятых секунды раньше человека, который пришел вторым. Раздался свисток, я выбрался из бассейна и направился туда, где меня ждали тренер и остальные члены команды. Мои партнеры по команде чувствовали себя неловко и избегали зрительного контакта, тренер рассердился и расстроился. Прервав это напряжение, он стал кричать: «Что случилось? Что ты сделал? Что случилось?!» Пожав плечами, я смущенно уставился в пол. Я не знал, что произошло. «Когда ты развернулся, ты на секунду опережал мировой рекорд, – продолжил он, – а затем ты замедлился. К концу стометровки ты просто провалился! Что случилось?! Что случилось?!» Разбитый победой, я покачал головой и пошел прочь.

Эта гонка преследовала меня последние шестьдесят лет. В конце концов, я потерпел неудачу. Конечно, я выиграл тот заплыв, но был слишком опрометчив и самонадеян, чрезмерно захвачен ощущением успеха, прежде чем заслужил его. Мой тренер знал это, мои товарищи по команде знали это, и годы спустя я тоже это осознал.

В четырнадцать лет я был отличным пловцом, дисциплинированным и целеустремленным. Каждый день я ходил в бассейн тренироваться с командой из дюжины юных спортсменов. В пять тридцать утра я выходил из дома, чтобы с шести до восьми проплывать по шесть тысяч метров. Затем шел в школу, а после возвращался в бассейн еще на два часа и еще на шесть тысяч метров. Потом домой, ужинать и спать, и так снова и снова. В то время во всем Йоханнесбурге был только один крытый бассейн, и он находился в тридцати минутах езды от дома. Это было слишком далеко, поэтому я тренировался в 33,3-метровом открытом бассейне большую часть года, семь дней в неделю, даже зимой.

ВЫ НЕ МОЖЕТЕ СПЛАНИРОВАТЬ СВОЮ ЖИЗНЬ. ЭТО НЕ ГОНКА. ЗДЕСЬ НЕТ ФИНИШНОЙ ЧЕРТЫ, НО ЕСТЬ МНОЖЕСТВО УДАЧНЫХ СОВПАДЕНИЙ, КАСАЮЩИХСЯ «СТАРТА» И ВСЕГО, ЧТО ПРОИСХОДИТ НА ЭТОМ ПУТИ ПОСЛЕ НЕГО

Я очень серьезно относился к плаванию. Это был мой билет в «большой мир», и он окупился. В пятнадцать лет я выиграл двухсотметровку баттерфляем на чемпионате Южной Африки. Надо сказать, это место в 1950-х годах представляло собой достаточно закрытое сообщество, и прошедшие соревнования стали главной новостью: «Пятнадцатилетний школьник выигрывает заплыв на 200 метров баттерфляем».

В одночасье я стал известным на всю страну, которая была и остается безумно увлеченной спортом, и к тому же одним из самых молодых мужчин-«спрингбоков» [1] в истории плавания, представлявших Южную Африку на международных соревнованиях. Я с гордостью носил командный пиджак, прикрепив на него тот самый значок антилопы. Это было неким приглашением для людей, которые хотели взять автограф. В мои подростковые годы это было важно, очень важно. Популярность была невероятной, и, оглядываясь назад, признаю, что с трудом понимал, как с ней справиться.

Вырезки из южноафриканских газет

Интенсивность и напряженность четырехчасового ежедневного плавания туда-сюда, не отрывая глаз от «черной линии» на дне бассейна, позволили мне с самых ранних лет научиться чрезвычайной концентрации. Я пронес это через всю свою жизнь, которая, по всем меркам, была успешной, как и моя карьера.

Я участвовал в соревнованиях по плаванию до восемнадцати лет, после чего бросил их, так как у этого вида спорта на тот момент не было будущего. Южная Африка стала международным изгоем, отстраненным Международным олимпийским комитетом от Олимпийских игр в Токио 1964 года. Я учился в Университете Витватерсранда на степень бакалавра, в Колумбийской

бизнес-школе на степень MBA и в Университете Кейптауна на степень доктора философии. Во время визита к сестре в Израиль я познакомился с Барбарой, англичанкой, отдыхавшей с родителями. Ей было восемнадцать, а мне двадцать один. Мы разговорились у бассейна в отеле и в тот же вечер поужинали вместе, на следующий день все повторилось, и так продолжалось на протяжении четырех дней, прежде чем она вернулась в Лондон. Чуть больше года спустя мы поженились в Нью-Йорке, а затем снова в Лондоне, и с тех пор неразлучны. После двух лет в Акроне, где я работал на BFGoodrich, мы вернулись в Южную Африку и Университет Кейптауна, чтобы начать мою долгую академическую карьеру.

Когда я читал лекции в Кейптауне, у меня была возможность посещать и преподавать в Массачусетском технологическом институте, Северо-Западном, Крэнфилдском и других университетах. Благодаря близкому другу я стал директором программы, ориентированной на растущий сектор высшего образования в Центре Аллена в Северо-Западном университете. Три года спустя я стал деканом бизнес-школы в Университете Тулейна, еще через пять лет – президентом Иллинойского технологического института. Когда Колумбийская бизнес-школа наняла меня для возобновления своей программы, я ухватился за эту возможность и посвятил ей следующие пятнадцать лет. В конце моего третьего пятилетнего срока я ушел в отставку как почетный декан и присоединился к Morgan Stanley в качестве старшего советника. Все это время я был членом совета директоров многочисленных корпораций и культурных учреждений.

Вы не можете спланировать свою жизнь. Это не гонка. Здесь нет финишной черты, но есть множество удачных совпадений, касающихся «старта» и всего, что происходит на этом пути после него. Подобно тому, как Толстой начинает «Анну Каренину» строкой: «Все счастливые семьи счастливы одинаково», я считаю, что все успешные люди, или люди, которые считают себя успешными, более или менее похожи. В следующих главах, используя личный и профессиональный жизненный опыт, я буду моделировать поведение, которое, по моему мнению, является характерным для достижения успеха. Большинство из этих уроков покажутся вам не более чем здравым смыслом, но, как и в большинстве стоящих вещей, – легче сказать, чем сделать. Успех требует дисциплины и внимания к действиям, а не к результату. Тот заплыв на 100 метров по-прежнему значим для меня спустя долгие годы, потому что я был эмоционально недисциплинирован и мог потерпеть неудачу, просто поторопившись, не рассчитав своих сил. В плавании так же важно контролировать себя, как и в течение всей жизни. Вместо того чтобы просто нырнуть, будучи уверенным, что я могу сломя голову проскочить всю дистанцию, мне стоило придерживаться своего темпа. Оказывается, во всех аспектах жизни важно контролировать себя.

Восемь утра, я кричу семье, что мы должны немедленно выезжать. Склоны открываются в 8:30 – мы отстаем от графика. Все садятся в машину, и мы направляемся от нашего дома к главной стоянке в Вейле, штат Колорадо, это занимает двенадцать минут. Мы паркуемся. Все выскакивают из машины, снимают лыжи с крыши нашего джипа, кладут их на плечи и, опираясь на палки, минут десять идут в горнолыжных ботинках к подъемнику. Очередь уже есть, но я очень доволен собой и рассчитываю извлечь максимум пользы из этого дня. Через несколько минут мы подходим к кабинке подъемника, вставляем лыжи в наружные пазы и с палками забираемся внутрь. Через пятнадцать минут мы уже на вершине горы. Моя жена Барбара, наш пятнадцатилетний сын Льюис и наша тринадцатилетняя дочь Илана вынули свои лыжи на высоте 12 000 футов [2] над уровнем моря.

Спуск на лыжах будоражит, но процесс подъема на вершину горы изматывает. Дети ворчат. «Почему мы должны были приехать так рано?» – спрашивает Илана. Потому что я сумасшедший. Я должен быть на склоне, когда открывается подъемник, и в конце дня, когда он закрывается в четыре часа. Мне нужно быть там в последний момент, чтобы я мог проскользнуть под тросом для последнего бонусного спуска. Когда лыжный день заканчивается, и мы возвращаемся назад, неуклюже таща все наше снаряжение с горы в машину, я еще не готов остановиться. Нет, теперь мне пора надеть кроссовки и ехать в спортзал. Именно так, в спортзал! Здесь я переодеваюсь, ложусь на пол и растягиваюсь, затем занимаюсь на тренажерах. Через полчаса иду в сауну примерно на тридцать минут, принимаю душ, одеваюсь и еду домой, чтобы встретиться с семьей за ужином. Бесконечно длинный день с почти нулевым временем безделья, но по-другому я не могу. Остальная часть моей семьи и наши друзья, которые остаются с нами во время лыжного сезона, не понимают моей одержимости. Они дали мне гнусное прозвище, которое я не стану разглашать.