Жизнь после жизни
Шрифт:
Однако заставить мозги не работать она все равно не могла, и к моменту приезда в усадьбу ей уже хотелось позвонить Федулову с очередным заданием. Однако ей пришлось взять себя в руки и потерпеть до утра следующего дня: Настя отчетливо понимала, что после ее отъезда из здания ГОВД пьянка в честь дня рождения капитана Вторушина выйдет на новый, куда более интенсивный виток и Федулову будет точно не до нее с ее вопросами и предположениями.
Федулов сам позвонил ей на следующее утро, чему Настя немало удивилась.
— Анастасия
— В полном, а что? Что-то случилось?
— Да нет, просто мне показалось, что вам вчера у нас не понравилось. Вы так быстро уехали… Вы уж не обижайтесь на нас, что взять с пьяных оперов. Надеюсь, мы вели себя прилично? С глупостями не приставали?
— Не волнуйтесь, Дима, — успокоила его Настя, — все было в полном порядке. Просто мне нужно было успеть погулять с собакой, пока зверинец не закрыли на ночь.
— А вы кого-то выбрали себе? — голос Федулова заметно оживился, и Настя поняла, что майор — любитель собак.
— Старую дворнягу. Вывожу ее погулять, подкармливаю.
— Здорово! Вы добрая, не то что некоторые. А у вас свои собаки есть?
— Нет.
— А у меня две. Я там же взял, в усадьбе, в прошлом году.
— Я помню, вы мне рассказывали. Дима, я вот что подумала… Может быть, Павлова вела какое-то дело, по которому проходила Корягина, например свидетелем. Не припомните такого?
— Н-нет, — озадаченно ответил Дмитрий. — Но можно покопаться, поискать. А что, вы думаете…
— А почему нет? Павлова вела дело, Корягина давала показания, человека осудили и посадили на приличный срок, а потом он освободился и начал мстить тем, кого считает виноватыми в своей отсидке. Вы считаете, что это нереально?
— Да нет… Знаете, а мне как-то и в голову не приходило, честно признаться. А что, идея богатая, — оживленно заговорил Дмитрий. — Я обязательно поищу в архиве суда, у меня там есть девчонки знакомые, они помогут. Вот не зря я говорил, что у вас есть чему поучиться, а вы мне не верили.
Настроение у Насти, так и остававшееся убитым еще со вчерашнего вечера, немедленно подскочило, хотя привычки переоценивать комплименты у нее не было. Просто обрадовалась — и все. И особо не вникала, почему именно. Озадачив Федулова, она стала думать, где еще можно поискать подтверждение своей новой версии.
Если Аиде Борисовне Павловой кто-то мстил как бывшему следователю, то вполне возможно, этот ктото не сразу приступил к лишению жизни, а начал с угроз. Ведь это так сладко — напугать и посмотреть, как твоя жертва корчится от страха. Многочисленные беседы с теми, кто знал Павлову, не дали никакой информации о том, что ей кто-то угрожал, но ведь Аида Борисовна могла никому об этом и не рассказывать. Просто не принимала эти угрозы всерьез и не считала нужным даже упоминать о них в разговорах.
В любом случае нужно посмотреть электронную почту Павловой. Может быть, она получала письма с угрозами?
Настя немедленно отправилась в компьютерный зал искать Костю Еремеева, которому вопрос об электронной почте Аиды Борисовны почему-то
— Нет, у нас она почтой не пользовалась, — твердо ответил он.
— А вообще она отсюда в Интернет выходила?
— А вам зачем? — задал он вполне резонный вопрос.
И в самом деле, Настя как-то подзабыла, что здесь она не сыщик, а всего лишь социолог.
— Просто интересно, на какие сайты выходят члены клуба. Круг их интересов и все такое.
— Вы можете посмотреть в любой момент, в каких сайтах сидят те, кто сюда пришел, — предложил Еремеев. — В чем проблема?
— Ни в чем, — пробормотала Настя.
В самом деле, редкостную глупость она сморозила, совершенно позабыв о своей легенде. Но отступать не хотелось.
— А интересно, почему Аида Борисовна не пользовалась почтой и Интернетом? Зачем тогда она училась на ваших курсах?
— У нее был компьютер дома, она себе купила. Закончила здесь курсы — и купила, — сухо ответил Еремеев. — Вы задаете какие-то странные вопросы.
Ну еще бы… Понятно, что вопросы ему не понравились, они совсем не вязались с работой социолога, а кому приятно чувствовать себя идиотом, которому вкручивают какое-то немыслимое вранье.
— Просто я страшно любопытная, — Настя изобразила смущение и даже попыталась покраснеть, правда, безуспешно. — Есть у меня такой грех, сама знаю. Вот мне сказали, что Аиду Борисовну убили, и мне жуть как захотелось почитать ее переписку. Знаете, в переписке тех, кого уже нет в живых, есть что-то… волнующее, что ли. Словно к тайне прикасаешься. Только вы никому не говорите, ладно? Мне самой стыдно за это мое любопытство, но я с ним ничего не могу сделать, это как клептомания. Ворую чужие тайны. Знаю, что это плохо, а удержаться не могу.
Губы Кости Еремеева тронула едва заметная снисходительная улыбка.
— Ладно, никому не скажу. Но вы вообще-то поосторожнее с этой своей особенностью, можно знаете как нарваться!
— Знаю, — покаянно вздохнула Настя. — Уже нарывалась.
Она вышла из компьютерного зала и отправилась искать Бегорского. Настроение у нее снова упало ниже плинтуса. Ну как же так?! Она, сыщик с таким опытом, и допустила такой непростительный промах. Привыкла за почти три десятка лет быть сыщиком, и притворяться социологом нет навыка, вот и повела себя как сыщик. Неужели мозги напрочь отказывают? Неужели она стала совсем старой? Неужели ее место отныне — перед телевизором и на диване с книжкой?
Андрея Сергеевича она нашла в костюмерной рядом с Тамарой, которая, нацепив очки, сметывала раскроенную ткань.
— Я должна извиниться и покаяться, — начала Настя с ходу, решив ничего не скрывать. — Я допустила ошибку, и теперь, чтобы ее исправить, мне нужна ваша помощь.
Она без утайки поведала печальную историю своего промаха. Бегорский слушал внимательно, изредка кивая, но никаких признаков неудовольствия на его лице Настя не заметила. И то слава богу.
— И как мы будем это исправлять? — спросил он, когда Настя умолкла.