Жизнь продолжается
Шрифт:
— Ничего, ничего, сейчас пройдёт. — Флавиан утирал выступившие от беззвучного хохота слёзы. — Очень ты, Тамара, точно всё передала про козявочек с хвостиком! Видел я эту кассету, и схимника я этого давно знаю, простой был молитвенный и искренний монах когда-то, пока «Ефимы» голову ему не задурили, так же как и вам, козявочками и хвостиками.
Алексей! Потрудись ещё, будь добр, подай «Минею», вон ту, старинную, спаси тебя Господь!
— Во славу Божию, отче!
— Вот смотрите, сестры, церковная книга — «Минея», по ней Божественные службы служат,
— Похожи, батюшка, похожи, даже больше, чем в паспорте...
— А вот ещё эти, похожи?
— И эти похожи...
— Объяснять про козявочек ещё что-нибудь требуется?
— Нет, батюшка... И так всё понятно! Ох и задурили же нам головы, сестры! А ведь отец-то Ефим перед отъездом как ведь сказал: «Пришло время создавать параллельную церковь»! Это что же за церковь такая, «параллельная» будет, а, батюшка?
— А вы сами-то как думаете, православные? Христос в Евангелии про одну только Церковь говорит, которую Он создал и которую «врата адовы не одолеют», которая и есть духовное Тело Христово! Может ли быть «параллельный» Христос? Мне кажется, параллельным быть может только... Кто, по-вашему?
— Антихрист, что ли, батюшка?
— Да, сестры, только он и его антихристова лжецерковь. Вот в неё-то сейчас и вербуют те, кто громче всех против антихриста кричит. Кстати, и у отца Ефима, и у других «вождей» и расколоучителей паспорта-то как раз имеются и обычные, и заграничные, по другим странам они ведь нередко катаются. Да, кстати, и ИНН тоже у многих из них есть. Без него они ни журналы свои с газетами издавать не смогли бы, ни со своих гонораров налоги платить.
— Да как же они так могут, батюшка?
— Как могут, как могут... Да так же как и мы с вами можем грешить, каждый по-своему, так и они могут! Они расколом грешат, мы – всеми остальными грехами, а в преисподнюю и празднословие с осуждением утянуть могут. Сестры дорогие! Давайте осуждать не «их», а себя! Нам что, себя упрекнуть не в чем?
— Есть, конечно, в чём, батюшка...
— Вот и говорите себе каждый раз, когда чужие грехи, какие бы то ни было, в глаза полезут: «Вот он или она сейчас грешит, а потом покается и спасётся, а я за осуждение его в аду гореть буду. Господи! Прости и меня, и его!» Приучите себя так мыслить — венцы у Господа заработаете.
А об антихристе, печатях и последних временах ещё скажу. На той неделе в соседней деревне муж и жена вместе с домом сгорели, пьяные. Напились в очередной раз до беспамятства и окурок или там ещё что-то горящее оставили. И всё. Наступили для них последние времена, и никакой антихрист не понадобился. Страшная смерть, точно как Господь предупреждал: «смерть грешника люта».
Наступившее всеобщее молчание прервала вошедшая мать Серафима:
— Батюшка! Благословите! Мир вам, сестры, Алёшенька, здравствуй! Батюшка! Тут вам мать Еликонида, ризничная соборная, важную кассету велела передать, про старца нового прозорливого,
«Ревизор» — немая сцена...
Когда паломницы «с недалека» уже садились в свою машину, к отцу Флавиану снова подбежала Сима.
— Батюшка Флавиан! А можно я к вам сюда приезжать буду? Вы возьмёте меня в духовные чада?
— Приезжай, Симочка, конечно, можно, приезжай... Только ты в духовные чада ни к кому по первому впечатлению проситься не торопись. Присмотрись, поезди, поисповедуйся, пообщайся, помолись и подумай хорошенько, а потом уж решишь — тот ли это батюшка, которому душу свою для спасения доверить можно. А то ведь можно на такого «Ефима» нарваться...
ГЛАВА 6. ПРОФЕССОР
— Бяка-Закаляка!? Хм! Ну, в общем, конечно, Бяка неплохо у тебя получилась, Маша! Даже и нос у неё такой, я бы сказал, античный... Ах, это хвостик! Ну да, конечно, конечно... прости, пожалуйста, я не с той стороны посмотрел. Теперь понял: это хвостик, это пузо, а это?
— Это пятачок такой на носу, папа! Чтобы целовать и заколдовывать!
— Что делать? Заколдовывать? Ты где же такую Закаляку выискала, которая целует и заколдовывает?
— Вот здесь! — Степан, до этого молча наблюдавший, положил передо мной потрёпанный детский журнал без обложки, то ли «Мурзилку», то ли «Весёлые картинки», судя по печати — начала девяностых годов. — Вот, папа, она здесь ещё и песню поёт:
— Я Бяка-Закаляка
С острова Мурмяка,
С острова, острова
Очень, очень острого!
Кого я поцелую —
Сразу заколдую! —
дружно, припрыгивая в такт, исполнили Маша со Степаном и присоединившаяся к ним Леночка.
— Папа! Она хорошая была, только сама заколдованная! Её потом расколдовали, и она опять хорошая стала! Вот! Смотри на другой странице! Видишь, она добрая, как бабушка Клава!
Сравнить добрую Бяку-Закаляку с Клавдией Ивановной я не успел, потому что вошла Ирина.
— Поросята! Кто устроил на веранде полное безобразие из кубиков и солдатиков и не убрал за собой игрушки?
— Мы! — дружно и радостно возгласили дети.
— А именно, кто?
— Мы! Все!
— Так! — Ирина попыталась посмотреть на меня «строгим» взглядом. — Папина подготовка: солидарность и укрывательство!
— Ирочка, в одной Книге рекомендовано носить тяготы друг друга и класть душу за «други своя»...
— Ясно! Значит, и убирать последствия этого «Ледового побоища» отправляются все вместе!
— Мама! Это не Ледовое побоище, это была Бородинская битва! — выдал себя Стёпка.
— Вот и отлично! Победители в сражениях обычно и убирают за собой трофеи в нижний ящик комода! Вперёд, гренадёры!
— Ура-а-а! — Топот босоногого «войска» покатился на веранду.
— Лёша! Батюшка сейчас звонил, просит через полчасика заехать за ним, кого-то пособоровать и причастить надо. Успеешь выпить кофе на дорогу, чайник и бутерброды уже готовы.
— Спаси Бог, Ирочка! Сейчас, только джинсы «выходные» надену!