Жизнь, театр, кино

Жаров Михаил

На съемке фильма 'Три товарища'. Все довольны, а режиссер С.

Тимошенко особенно: 'Все идет по графику!' М. Жаров, С.

Тимошенко, В. Полонская

Действие второй серии, к которой готовились после небывалого успеха картины "Путевка в жизнь", должно было происходить на Беломорском канале, среди "старых знакомых", но в новых обстоятельствах. Жиган, пройдя трудный путь "перековки",

становится членом общества. Вторая серия могла бы иметь еще больший успех, - это несомненно: фильм любили и судьбы действующих лиц зрителей волновали.

Но режиссер Экк увлекся другой темой, он был человеком неспокойным, любил пробовать новые пути. Вторую серию нужно было еще доделывать, это было скучно, и он увлекся

уже готовым сценарием "Груня Корнакова" ("Соловей-соловушко") и снял фильм в цвете.

Начало картины 'Три товарища' снимали под Ленинградом; начальник лесосплава Лацис (Н. Баталов) встречает жену (В. Полонская), которая приехала вместе с его другом Зайцевым (М.

Жаров). У аппарата - режиссер С. Тимошенко

Режиссер первого звукового и первого цветного фильмов, он оказался жертвой ужасного произвола - его арестовали и сослали, сломав начисто жизнь талантливого, энергичного художника, неистового новатора, смело пробивавшего пути для молодого советского кино.

Жалко, что смяли, исковеркали жизнь человека, который еще много мог бы создать прекрасных картин.

”Да ты пьян?”

Первые кадры появления Жигана снимали около Киевского вокзала. У железной решетки маленького сквера стоял Жиган, который руководил "сложной операцией" при участии своей подруги Маруси и Мустафы. Все, что происходило за кадром, мы видим по его лицу. Вот Жиган, потягивая махорку из "козьей ножки", пристально следит.

'Встречай фронтового друга! Не узнаешь? Ну, Зайцев я!' Так

I/ I/ V/ f—r— I

начался мой первый съемочный день в картине Три товарища

Стоит гражданка с чемоданом.

Крупно - Жиган делает утверждающий знак.

Мы слышим голос: "Гражданка, вы уронили рубль".

Гражданка поднимает рубль, говорит "спасибо", поворачивается к своему чемодану, а чемодана нет.

Крупно - Жиган, улыбаясь, затягивается "козьей ножкой", он явно доволен.

Новый знак, и отрезан со спины у дамы в манто кусок каракуля.

Операция окончена.

Зайцев любил и шутку

Жиган тушит горящую махорку о ладонь, берет поставленный к ногам чемодан и уезжает на трамвае.

Вот и вся сцена. Весь конфликт - его развитие и конец - мы наблюдаем по лицу Жигана и по движениям его руки.

Иван Кырла работал виртуозно, отдаваясь весь роли, -

он играл себя, не думая об образе. Все было предельно правдиво и убедительно. Марийский акцент придавал особую остроту его речи, а узкие глаза и обаятельная улыбка делали его таинственно-задорным. Здоров он был феноменально. В сцене "Облава на Жигана" в загородной даче, когда Мустафа с группой из колонии стоит в дверях, я должен, убегая, сбить Мустафу! Не тут-то было! Я мог разбить себе скорее плечо, чем сдвинуть его. Пришлось просить, чтоб он поддался.

'Возвращение Максима'. Режиссеры Г. Козинцев и Л. Трауберг. Ленфильм'. 1937 год. Профессиональным жестом мой Дымба брал кий, думая про себя: 'Бедный Максим! Трепещи!'

Эта сцена - "Малина на загородной даче" - для Жигана была очень важной: пьяная вечеринка, устроенная для сманивания ребят из колонии, должна быть и отвратительной по разнузданности, и манящей по веселью и задору.

Жиган поет:

Нас на свете два громилы, Там-тербим-бумбия!

Один я, другой Гаврила,

Там-тербим-бумбия!

– лихо перебирая на гитаре.

Пьяные голоса девиц и визгливо играющая гармошка в руках Маруси создавали возбужденную атмосферу.

Я был целиком во власти сцены, глаза пьяно блестели, руки мяли плечи подруги, песня звучала озорно.

'Возвращение Максима'. Режиссеры Г. Козинцев и Л. Трауберг. 'Ленфильм'. 1937 год. Сцена 'Опьянение Дымбы' была снята одним куском, без дубля - редчайший случай в кино

Снимали монтажные планы и куски, приходилось все время возвращать себя в "угарное" самочувствие.

Всеволод Пудовкин стоял в группе режиссеров, и я заметил, что он усиленно смотрит на меня, не отрывая глаз.

В перерыве он подошел ко мне и, разговаривая, стал незаметно обнюхивать.

– Ты что меня нюхаешь? Я не...

– Понимаешь, меня уверяют, что ты действительно пьян... Экк тебя подпаивает... Какая чушь... от тебя и не пахнет... Значит, ты... ловко возбуждаешься... Молодец! Пойдем, подыши на них, а то не верят! Всех обманул!

'Возвращение Максима'. Режиссеры Г. Козинцев и Л. Трауберг. Ленфильм'. 1937 год. Обеденный перерыв. Граф Шереметев ('Петр Первый') в гостях у Максима ('Возвращение Максима'). Слева направо: режиссер Л. Трауберг, оператор А. Москвин, М. Тарханов (Шереметев), Гр. Козинцев, Б. Чирков (Максим) и я

’’Своих не узнаешь!”

...Прокат картины был небывалый. Я читал информационную заметку, что "Путевка в жизнь" три раза обошла вокруг света, - таков был ее прокат. Она шла во всех кинотеатрах и даже в Большом зале консерватории. В то довольно суровое и холодное время, когда с топливом было плохо, чтобы сохранить зал, его сдали в аренду "Межрабпомфильму", который и устроил там кинотеатр "Колосс".