Жизнь в авиации
Шрифт:
Утром четверка новичков поднялась в небо. На всякий случай я полетел с ними. Минут через пять встретили пару самолетов противника. Четверка вступила с ней в бой. И сразу же бросилось в глаза, что новички дерутся неграмотно. Взаимодействие между летчиками не только в звене, но и в паре не было отработано. Противник сразу определил, что перед ним неопытные бойцы, и перешел в атаку. Пришлось мне помогать новичкам. Одного гитлеровца я поджег, а другой успел подбить двух перегонщиков. Ребята поняли, что в боевой обстановке за тактическую неграмотность приходится расплачиваться кровью...
В марте 1943
Штаб сразу же начал разработку плана боевого применения авиации в оборонительной операции. Военный совет утвердил наш план и возбудил ходатайство о пополнении армии соединениями из Резерва Ставки.
В состав 2-й воздушной армии входили 4-й авиационный корпус под командованием И. Д. Подгорного, 1-й штурмовой корпус Героя Советского Союза В. Г. Рязанова, 1-й бомбардировочный корпус генерала И. С. Полбина, 291-я дивизия Героя Советского Союза полковника А. Н. Витрука. Кроме того, к нам прибыли 5-й истребительный корпус под командованием генерала И. Д. Климова, 8-я гвардейская авиационная дивизия генерала Д. П. Галунова и другие части.
Получив пополнение, 2-я воздушная стала полнокровным авиационным объединением. Ее части и соединения развернули подготовку к летним боям.
Решающий год
Накануне поединка
С высокого бледно-синего неба доносится то нарастающий, то затихающий гул моторов пикирующих бомбардировщиков. Адъютант Семен Павличев передает мне бинокль и говорит:
– Посмотрите, как красиво пикируют. Чуть ли не отвесно.
Мы едем на аэродром полбинцев. Открытый "виллис" несется по ровной, как стол, степной дороге. Вокруг расстилаются зеленеющие поля, ветер доносит аромат цветущих яблонь. На израненную курскую землю пришла вторая военная весна.
Я подношу бинокль к глазам. Машину трясет, и трудно удержать в поле зрения летящие самолеты. Наконец становится отчетливо видно, как бомбардировщик выходит к расчетной точке и вдруг, будто с кручи, устремляется вниз. Замечаю, как одна за другой от машины отделяются две черные капли. Это бомбы. Сейчас прогремят взрывы... Вслед за первым самолетом готовится ринуться в пике второй, третий, четвертый...
Сверху, где ныряют бомбардировщики в пике, и почти у самой земли носятся истребители прикрытия. Молодец Полбин! И учебное бомбометание проводит под прикрытием истребителей.
– На войне, как на войне, Степан Акимович!
– задумчиво произносит известную поговорку начальник штаба генерал Качев.
– Не прими Полбин мер, "мессеры", может быть, сунулись бы к бомбардировщикам. А тут попробуй!
Да, война многому научила его. Нынешнюю систему прикрытия своих бомбардировщиков он выработал еще там, в боях над Волгой и Доном. Просто и надежно. Пока пикировщики с огромной скоростью, доходящей до девятисот километров в час, идут к земле, немецкие истребители не могут взять их в кольцо прицела. "Мессершмитты" обычно подстерегают "петляковых" при вводе в пикирование, когда все внимание летчика
Здесь, над учебным полигоном, отрабатывая задачу на бомбометание с пикирования, полковник И. С. Полбин, конечно, руководствовался не только мерами предосторожности: учились взаимодействию с пикировщиками.
Пыльная грейдерная дорога, по которой непрерывным потоком двигались танки, тягачи с орудиями, машины с пехотой, ушла в сторону, и мы по проселку направились к опушке молодого лиственного леса, где стояли замаскированные самолеты. Чуть подальше, за широкой лощиной, раскинулся полигон. Это был очерченный плугом скат лощины с небольшим кругом внутри, посредине которого виднелся выкрашенный известью белый крест. Туда-то и устремлялись бомбардировщики. Вся земля близ креста была перепахана бомбами.
Полбин сидел возле радиостанции с микрофоном в руках и что-то передавал экипажам, находящимся в воздухе. Увидев нас, он отдал микрофон командиру дивизии Ф. И. Добышу.
Мы поздоровались.
– Молодые экипажи тренируются, - доложил Иван Семенович.
– Теперь у нас нет никого, кто бы не овладел бомбометанием с пикирования.
В серых глазах Полбина лучились веселые искорки. Чувствовалось, что он доволен своими летчиками. От всей его крепкой фигуры веяло силой и уверенностью. Ворот шерстяной гимнастерки туго охватывал загорелую шею. Загар оттенял белоснежный подворотничок.
Это была вторая встреча с Полбиным. Первая произошла незадолго до моей поездки на аэродром, когда полковник представился мне как командир бомбардировочного корпуса. Тогда я узнал, что Иван Семенович начал войну под Москвой, а до этого несколько лет служил в Забайкалье. В боях на Халхин-Голе получил орден Ленина, на Волге удостоен звания Героя Советского Союза.
– Где были последнее время?
– поинтересовался я тогда.
– В Москве, инспектором при штабе ВВС. Три с половиной месяца только и выдержал... Работа оказалась не по моему характеру, и я снова попросился в действующую армию...
Говорят, что первое впечатление - не самое верное, но оно не обмануло меня. Широкая русская натура Полбина привлекала к себе людей многими качествами: смелостью, отвагой, неустанными поисками, творческим дерзанием.
Вот и на этот раз Иван Семенович удивил меня новостью:
– А у нас тут, товарищ командующий, один летчик высший пилотаж на "петлякове" выполняет, - и тут же рассказал мне о Панине - одном из лучших воздушных разведчиков корпуса.
Панину нужно было облетать машину, на которой техники только что заменили мотор. Пикировщик взлетел. На высоте около тысячи метров Пе-2 будто замер, словно перед ним выросла невидимая стена, а потом начал переворот через крыло. Самолет опрокинулся на спину. Потом летчик снова выполнил эту фигуру, перевернул машину через крыло дважды и, заложив крутую спираль, стал снижаться... Бомбардировщик, будто истребитель, крутил бочки - три одинарных и двойную.