Жизнь в розовом свете
Шрифт:
– Отличный пример для нас. Есть ещё время в запасе для того, чтобы натренировать хватку в охоте за жизненными радостями.
– Ты, в общем, права. Знаешь, что подали нам на обед? Рагу из кролика. Того самого, которого гладила Галла, когда говорила о красоте духа. Я поняла её тайный принцип - красота должна быть съедобной. Родриго же все казалось потрясающим в мэтре - ведь он был на двадцать лет моложе Сальвадора. И ещё он как-то сказал, что решил найти себе русскую жену ещё в восемнадцать, чтобы быть похожим на Дали. Так что мои шансы сильно выросли после того, как
– Тогда хоть что-то понятно. А я все сочиняю самые невероятные объяснения вашего брака, случившемся через пять лет после такого странного знакомства. Согласись, такое случается не часто.
– Родриго обожал многозначительность, совпадения, намеки судьбы.
– Ди рассмеялась.
– Оказывается, он изучал каждое мое письмо, находя в нем тайные знаки нашего духовного единства. Представляешь, что оказалось решающим? Я сообщила, что люблю рисовать, а по ночам смотрю на звезды в обсерватории нашей школы. Ведь в горах особенно чистый воздух.
– Ха, помню наш старенький телескоп! Мы забирались на башню, чтобы рассмотреть футболистов на стадионе за Рыжим холмом. Здоровущие такие парни!
– Эн задумалась, углубляясь в воспоминания.
– Родриго не знал про футболистов. Он нашел родственную душу в девочке, глядящей на звезды. Смешной, милый Родди! Он был на "вы" со всем прекрасным - с цветами, звездами, собаками, лошадьми - и старался завязать тесную дружбу с ними.
– Сердечную, но при этом страшно церемонно.
– Неплохо я "раскусила" твоего суженого, сестренка?
– Все же он успел охмурить тебя...
– поджала губы Ди.
– Нет, нет - я тебя не виню. Так должно было случиться.
– Тогда ты не хотела выслушать меня. Может теперь открутим пленку назад лет этак на тридцать и присмотримся беспристрастно к жуткой мелодраме?
– Эн ободряюще улыбнулась, сложила руки на коленях и начала: Мама умерла в шестьдесят шестом. Я уже была замужем за Хайнером и Тони исполнилось десять. Я отправила телеграммы тебе и отцу. Отец получил её через две недели, так как находился с женой в африканском заповеднике. Ты приехала с Родриго и Сальвадором. Он был на год старше Тони. А нам с тобой, старушка, стукнуло тогда тридцать шесть... Н-да...
– Чудесный возраст для женщины.
– Мы с любопытством приглядывались к друг другу, оценивая как бы свое отражение. Мне показалось, если честно, что я сохранилась лучше.
– Мне тоже, - засмеялась Эн.
– И ещё было очень забавно, что нам удалось в разных странах выискать столь похожие черные шляпки.
– Я купила её в Мадриде - в салоне "Шанель" и сочла вполне траурной.
– А я в Париже... Бедная мама, мы все собрались у её гроба - все такие солидные, красивые, с цветущими отпрысками.
– Чудная подобралась парочка из наших детей - Тони вся в тебя, только серьезность отцовская. А Сальвадор - вылитый Родриго в детстве огненноглазый смуглячок. Они все время шалили, когда мы поехали в Альпы.
– Неплохая была идея - провести неделю вместе, поговорить о маме, а потом отметить по-православному девять дней.
– Что-то особой скорби не помню, - сказала Ди.
– В сущности, мама давно ушла от нас в свой фантастический вымышленный мир, где в Елисеевском магазине на Невском чернела среди ледяных глыб паюсная икра, а по заснеженным набережным проносились легкие саночки... Я-то вообще не видела её целых десять лет.
– Ди исподлобья глянула на сестру.
– И тебя. Страшно волновалась при встрече.
– Да, у нас сразу возникли какие-то особые, очень сложные отношения. Словно не общались - а плели тонкие серебряные кружева.
– Эн вздохнула.
– Я ведь сразу почувствовала, как на меня смотрел твой муж. С любопытством и ожиданием. Он ловил каждое мое слово, смаковал его, пробуя на вкус. Он следил за каждым моим движением. И как! Он обмирал, Ди.
– Думаешь, я могу не заметить такие вещи? Это только твой чудесный Хантер, уходивший с удочками и детьми на озеро умудрился оставаться в неведении. Он так ничего и не понял.
– Угу, решил что мы рассорились из-за матери, уговаривал поехать на лето к вам в Испанию для окончательного примирения. Милый, милый мой, добродушный чудак...
– Вот ведь - Хантер почему-то не влюбился в меня? Братская, дружеская симпания - и больше ничего. Как и подабает супругу сестры.
– Ах, он был не из тех, кто роняет слезы над засушенным цветком и помнит всю жизнь прическу возлюбленной на первом свидании. Не поэт и не воин. Хлебопашец - честный трудяга на ниве науки. И знаешь - наверное в этом есть нечто настоящее. В надежности, преданности, в упорной, такой естественной, без всякого надрыва жертвенности.
– Родриго был совсем другим. Он любил себя, нравился женщинам и умел восхищаться ими. Мне пришлось много выстрадать - я ревновали и ничего не могла с собой поделать. Мой муж всегла был в центре компании, умел очаровывать, казаться загадочным и романтическим. Мои приятельницы теряли от него голову. Ужас!
– Еще бы - каждой даме лестно очаровать поэта и стать его музой.
– О тебе он написал балладу и подарил мне. Ему казалось, что уж если мы так похожи, то можно воспевать мою сестру - я приду в неописуемый восторг... И даже не замечу имя - Анна!
– Ди закрыла руками вспыхнувшее лицо.
– Перестань убиваться, все это плод поэтическго воображения, ведь между нами ничего не было.
– Я видела сама - там на берегу.
– Ди не отняла рук.
– Это было сказочное место: озеро среди гор, одинокий домик под кронами столетних вязов... А наша столовая, перестроенная из старой конюшни! Деревянные балки под потолком, длинные столы вдоль побеленных стен, фонари из кованного железа...
– А в центре - очаг под огромным закопченным колпаком. Цыганский костер, вокруг которого сидели все мы с бокалами вина. Тебе, Анна, естественно, досталась качалка - ведь ты капризничала - весь день провалялась на солнце, и слегка обгорела.